— Ничего не скажешь, складно вы излагаете, — язвительно заметил Йоссариан.
Майор Дэнби, нервно заерзав на стуле, отвел взгляд в сторону.
— Прошу вас, не обижайтесь на меня, — взмолился он. Чувствовалось, что он говорит совершенно чистосердечно. — Вы же знаете, что я здесь ни при чем. Я лишь пытаюсь смотреть на вещи объективно и найти какой-то выход из этой трудной ситуации.
— Эта ситуация возникла не по моей вине.
— Но вы обязаны найти из нее выход. И потом — что еще остается делать? Вы ведь не желаете летать на задания.
— Я могу сбежать.
— Сбежать?
— Да, дезертировать. Смыться. Наплюю на всю эту проклятую заваруху и дам деру.
Майор Дэнби был потрясен:
— Но куда? Куда вы можете сбежать?
— Я могу запросто улизнуть в Рим. А там спрячусь.
— И всю жизнь дрожать, ждать, что вас вот-вот схватят? Нет, нет, нет и еще раз нет, Йоссариан. Это был бы гибельный и постыдный шаг. Убежать от трудности — еще не значит преодолеть ее. Вы уж мне поверьте. Ведь я вам все-таки пытаюсь помочь.
— То же самое говорил один добряк шпик, собираясь ткнуть мне пальцем в рану, — саркастически возразил Йоссариан.
— Но я не шпик, — негодующе сказал майор Дэнби. — Я преподаватель университета, я прекрасно чувствую, что такое добро и что такое зло! Зачем я стал бы вас обманывать? Я никому не лгу.
— А что вы скажете нашим летчикам, если они спросят об этом разговоре?
— Придется солгать.
Йоссариан расхохотался, а майор Дэнби, красный от смущения, с облегчением откинулся на спинку стула, радуясь перемене в настроении Йоссариана. Йоссариан разглядывал его со смешанным чувством жалости и презрения. Он сел, прислонившись к спинке кровати, закурил сигарету, и губы его скривила легкая насмешливая улыбка. С непонятным самому себе сочувствием он изучал лицо майора Дэнби. Со дня налета на Авиньон, когда генерал Дридл приказал вывести майора Дэнби на улицу и расстрелять, в выпученных глазах этого человека навсегда запечатлелись изумление и ужас. Йоссариану было жаль этого мягкого, совестливого пожилого идеалиста: он всегда жалел людей, чьи недостатки были не очень велики.
С подчеркнутым дружелюбием Йоссариан сказал:
— Дэнби, как вы можете работать с такими людьми, как Кэткарт и Корн? Неужели вас не тошнит от них?
— Я стараюсь об этом не думать, — откровенно признался майор Дэнби. — Я пытаюсь думать только о великой цели и не думать, что они с моей помощью греют руки. Я стараюсь делать вид, что сами по себе эти люди большой роли не играют.
— А вот моя беда, знаете, в том, — задумчиво и доверительно проговорил Йоссариан, скрестив руки на груди, — что между мною и моими идеалами почему-то всегда встают шейскопфы, пеккемы, корны и кэткарты.