– И ты знаешь, как она это сделала? – растерялся Репнин.
– Теперь мне ясна вся картина преступления. Прежде чем поехать в имение, заедем к доктору Штерну – возможно, он подскажет нам, как заставить княгиню выдать себя. Он врач, он понимает толк в уликах, которые оставляют яды.
– Но как же Анна?
– Надеюсь, с ней ничего не случится до нашего прихода, но все же ты прав, нам следует поторопиться!
* * *
– Значит, крепостная? – уперев руки в бока, спрашивала Долгорукая, обходя кругом Анну и оглядывая ее со всех сторон.
По ее приказу управляющий привел Анну на конюшню и привязал к опорному столбу.
– А бежала зачем? – продолжала свой допрос княгиня.
– Карл Модестович хотел надругаться надо мной, – честно отвечала Анна.
– Ты посмотри, какие мы щепетильные! – рассмеялась Долгорукая. – Карл Модестович сладкого захотел, что в том такого? Плохо только, что сладкое это он решил с моего стола взять и разрешения при этом не спросил. Ну, да с ним я потом разберусь. А тебя накажу, за то, что вздумала сбежать от меня!
– Уверяю, у меня не было и мысли скрываться от вас, – тихо сказала Анна, пытаясь с достоинством смотреть в глаза княгине.
– Лжешь! – закричала Долгорукая. – Это барон научил тебя лгать? Мерзавец, всех нас надул, и долга не отдавал, и потешался над нами, выставляя тебя благородной!
– Не смейте так говорить о бароне! – воскликнула Анна. – Он был честный человек и вашему мужу – верный друг. И Петр Михайлович в нашем доме как родной был.
– Что? Что ты сказала?! – сорвалась Долгорукая – ее лицо покраснело и всю ее явно залихорадило. – Да как ты посмела!
– Прикажете выпороть самозванку? – тут же предложил управляющий, с удовольствием наблюдавший эту сцену.
– О нет! Я сама хочу ее наказать. Да так, чтоб другим не повадно было чужих мужей отбивать!
– О чем вы говорите? – побледнела Анна.
– Знаешь, как наказывали беглых крепостных в старину? – Долгорукая оглянулась и увидела среди прочих предметов на стене металлическую кочергу для клеймения телят, схватила ее. – Знаешь? Клеймо ставили на лбу – чтобы впредь не бегали. С клеймом-то далеко не убежишь!
– Правильно, Ваше сиятельство, – зашелся он в довольном смехе, – так ей и надо! Заклеймить тем тавром, что и телят прижигают!
– Опомнитесь! – умоляюще воскликнула Анна. – Вы же женщина, вы же мать…
– Вот как ты заговорила?! – Долгорукая поднесла клеймо к самому лицу Анны. – А когда строила глазки барину, когда соблазняла? Когда отбивала от семьи, а у нас с Петром – трое детей!
– Что вы такое говорите?!
– Все вы такие – лезете в барскую постель, отбиваете мужей у законных жен, заставляете страдать порядочных женщин! Но больше ты никому не причинишь зла! Признавайся, дрянь, что ты его соблазнила, грязная девка!