Кэтрин обиженно отвернулась от нее. Да, конечно, она имеет право так говорить: ведь Остин ее жених…
— Если вы будете ссориться, я обеих свяжу и закину в море, — строго сказал Джеймс.
Софию словно подменили, особенно с тех пор, как стало известно, что Остин недоступен, а аккумулятор на мобильном телефоне приказал долго жить.
Почти час они с Джеймсом терзали ее телефон, стоя на самой высокой скале, но тот после одного набора номера больше не подал признаков жизни, в последний раз мигнул, показал рекламу своей фирмы-производителя и погас окончательно. Теперь они не знали, где находятся, жив ли Остин, и, что самое печальное, не могли сообщить о себе. Перспективы были весьма неутешительные.
Весь первый вечер, поняв, что на ближайшее время их жизнь — это длинное уравнение с несколькими неизвестными (и прежде всего это касается судьбы Остина), Кэтрин проплакала, лежа на самодельной кровати, которую Джеймс смастерил им одну на троих под узеньким навесом скалы. Это было все, что они могли себе позволить, чтобы не спать под дождем, пока остров как следует не изучен.
Ни о каком костре, разумеется, не могло идти и речи, разводить его было нечем, не из чего и негде: все вокруг истекало водой и плавало в воде, намокая сверху и снизу.
Кроме неизвестности Кэтрин мучила боль в колене, холод и голод. Правда, последнее одновременно и радовало: голод это хорошо — ее хотя бы перестало тошнить. А вот справиться с холодом оказалось сложнее: на ней были лишь шорты и майка с короткими рукавами, накинуть на себя было нечего, и она давно мерзла.
Джеймс по-джентльменски снял было с себя изодранную рубашку и предложил использовать ее хотя бы в качестве одеяла — это была единственная более-менее объемная вещь из одежды. Но, посмотрев, как он дрожит, девушки хором потребовали, чтобы он немедленно одевался, иначе заболеет, а он им нужен здоровый и сильный. Кэтрин с грустью вспоминала свои многочисленные покрывала, купленные на днях на местном базаре. Вот бы их сюда, как бы они сейчас пригодились!
Как они, совершенно посторонние люди, будут спать втроем на узком ложе, Кэтрин не представляла.
Перед сном Джеймс ощупал ее колено и сказал, что ушиб сильный и что болеть будет долго, но он берется ее врачевать без лекарств, потому что он старый, опытный шаман.
В его двусмысленном взгляде как всегда была насмешка, и на некоторое время Кэтрин это согрело и морально, и физически: все-таки ее тело, покрытое синяками, только что осматривал мужчина, и, кажется, тело ему понравилось не только как материал для врачевания. Значит, еще не все потеряно, несмотря на то что ей «скоро тридцать», как съязвила София.