— О, она прекрасно все понимает, заметил Витторио. — Но не может отступиться от того, что однажды вбила себе в голову. А сейчас…
— А сейчас ей понадобился ты, — закончила за него Лавиния.
— Да, — согласился Витторио. — Но проблема осложняется еще и тем, что того же хочет и мой дед.
Самолет тем временем начал снижаться. Легкая улыбка появилась на губах Витторио, когда он увидел выражение лица Лавинии, смотревшей вниз.
— Как это возможно посадить самолет на такой крошечный кусочек земли? — удивлялась она, не веря собственным глазам.
— Да, возможно. И это легче, чем кажется, — сказал Витторио уверенно. — Посмотри!
И вслед за ним она увидела роскошную виллу, утопающую в зелени. Ее глаза не могли оторваться от маленького острова почти совершенной овальной формы, изумрудной зелени деревьев, белых песчаных пляжей и синевы ласкового моря.
— Чудесный остров, не правда ли? — сказал Витторио. — Это потому, что здесь много пресной воды. Остров слишком мал, чтобы культивировать какие-либо сельскохозяйственные культуры или разводить скот. Да и расположен далеко от других островов. Поэтому он и был необитаем.
— Да, он прекрасен! — восторженно воскликнула Лавиния. — Похож на морскую жемчужину.
Витторио рассмеялся, но в его глазах было столько тепла, что Лавиния зарделась от смущения.
— Точно так же называла его моя бабушка.
Лавиния охнуть не успела, как самолет коснулся земли и побежал, тормозя, по дорожке. Только тут она поняла, что Витторио специально отвлекал ее разговорами, чтобы ей не было страшно при приземлении. Он умел, когда хотел, быть занимательным и обворожительным. Все могли сложиться иначе, если бы они встретились при других обстоятельствах.
Но Лавиния тут же заставила себя не думать об этом. Ситуация и так была не из приятных, чтобы усугублять ее беспочвенными фантазиями.
Задумчивость читалась во взгляде Витторио, когда он помогал Лавинии выйти из самолета. Много событий произошло за короткий промежуток времени, что он знаком с этой женщиной, и ему хотелось сохранить то впечатление, которое она произвела на него. Ее чувственность и в то же время гордость тронули его безмерно. В отличие от холодной Мариетты Лавинии были присуши душевность, теплота, женственность, которые не могли оставить его равнодушным, как мужчину.
Он до сих пор был не в силах забыть поцелуя в бостонских апартаментах. Сначала он поцеловал Лавинию, догадавшись о присутствии Мариетты, — запах ее духов невозможно было спутать ни с каким другим. Где она достала ключ, он не имел понятия — возможно, каким-то образом стащила у деда. Но поцелуй, призванный показать Мариетте серьезность его отношений с Лавинией, неожиданно позволил ему осознать то, что он не хотел признавать. Он не просто неравнодушен к Лавинии, он всерьез увлечен ею.