Уэстли находился примерно в пятнадцати километрах за городом, к нему вели небольшие дороги, пересекавшие первозданные фермерские угодья, в основном пастбища, попорченные овцами и коровами. В этих местах неизменно ощущалась близость невидимого моря, и она решила попытаться в первый же выходной, когда выпадет время для свободного творчества, запечатлеть драматическую береговую линию, почувствовать ее суть. Вся нынешняя поездка походила на сон, в ее мозгу с головокружительной быстротой вспыхивали воспоминания о последнем дне занятий, о проведенных дома выходных и о тех двух немыслимых днях в Лондоне. В душе разливалось ликование освободившейся из коконов бабочки, стремительно уносящейся ввысь навстречу свободе. Порой она строго предостерегала себя об опасностях, которыми чревата переоценка собственных возможностей, порой вспыхивала от стыда за свою развязность по отношению к незнакомому попутчику, к которому в обычных условиях никогда бы не осмелилась обратиться, не говоря уж о том, чтобы заставить его позировать ей. Гусь гордился и в яму свалился; не бегай, пока не научишься ходить; любопытной кошке хвост прищемили… Эти клише, которыми Энид Ферфакс пичкала ее в детстве, зловеще проползали и ее мозгу.
Уэстли уже бурлил вовсю. После регистрации Розе выдали ключ от крошечной отдельной комнаты в кампусе, и она подавила в себе нахлынувшую ностальгическую грусть, припомнив безрадостные, бездарно прошедшие годы студенчества. На туалетном столике ее ожидала подробная программа курсов. Там же приводилась и короткая биография Алека Рассела — обогащенная фактами и соответствующим образом подвергнутая цензуре версия резюме, выданного ей Артуром — а также перенасыщенная программа занятий, предложенная, видимо, самим художником. Он явно был свирепым эксплуататором. Из программы явствовало, что обязательные индивидуальные занятия относились на свободное время в субботу и воскресенье и что Рассел очень ценил освещение раннего утра, а это означало, что некоторые уроки начинались невероятно рано, а потом уж делался перерыв на завтрак. Впрочем, ладно, она приехала сюда не для общения, а учиться, и никаких там амурных дел, которые мерещились Филиппе. Ее мысли прервал стук в дверь.
— Войдите, — крикнула она, и вошел мужчина. Она смутно припомнила, что он стоял возле нее у регистрационного столика, когда она заполняла формуляр. Размещали тут явно не так строго, как это было во времена ее учебы в колледже.
— Привет, — сказал мужчина, одарив ее взглядом, полным откровенного восхищения. Он протянул руку. — Джонатан Роуэн. Я заметил тебя при регистрации. Роза Ферфакс, если я правильно расслышал. Прошу меня извинить за нахальство, однако я решил, что лучше представлюсь сам, прежде чем меня опередит какой-нибудь другой соперник.