Но она заупрямилась. Уже целую неделю он безжалостно заставлял ее работать от зари до зари. Часто его требования казались совершенно эксцентричными. Как-то раз он велел ей изобразить в абстрактной интерпретации вид из окна студии, пользуясь только прямыми линиями. Все это было достаточно тяжело, однако она подчинялась. Но бык переполнил чашу терпения.
— Я не робот! — услышала она свой крик, полный необычной злости. — Мы и так уже занимаемся живописью без отдыха!
С чувством некоторого удовлетворения она увидела, что Алек сильно удивлен, даже поражен ее взрывом. Ему еще не доводилось слышать, как Роза повышает голос. Обычно ее протест ограничивался немым высокомерием. Но сегодня Роза была особенно разгоряченной, особенно потерявшей терпение, особенно недовольной. С его губ не слетело ни единого слова похвалы или поддержки. А теперь вот он велел ей рисовать свирепого, вонючего быка! В его голосе зазвучала угроза.
— Одно из правил игры заключается в том, что ты должна меня слушаться, — предостерег он ледяным тоном. — Я прекрасно сознаю, что, предоставленная сама себе, ты была бы рада целый день мазюкать акварельки с романтическими пейзажами Бретани. Несомненно, ты могла бы продавать их туристам в Сен-Мало и зарабатывать таким образом себе на жизнь. Но я отказываюсь позволять тебе питаться младенческой кашкой. Пора тебе привыкать пользоваться зубами!
Что-то сломалось в ней.
— С меня достаточно! — завизжала она, совершенно теряя над собой контроль. — Я не понимаю правил игры, ты просто сам выдумываешь их мимоходом. Я привыкла наслаждаться живописью. А теперь уже готова ее возненавидеть. Я не понимаю, что делаю или почему делаю это, ты ставишь передо мной дурацкие задания, и я никогда не знаю, правильно делаю их или нет. О'кей, тебе нужно оправдывать свою репутацию — ты делаешь вид, что ломаешь все правила, борешься с рутиной, идешь своей собственной, любезной твоему сердцу тропой тщеславия! Но я начинаю, Алек Рассел, видеть кое-что за величественными жестами, и у меня появились серьезные сомнения относительно тебя!
Лишь только она произнесла это, ее гнев улетучился. Она осознала, дрожа, что зашла слишком далеко. Его глаза опасно блеснули.
— Если с тебя уже достаточно, ты знаешь, что делать. В деревне есть телефон, и ты можешь позвонить своему спасителю. Так что либо делай это, либо рисуй быка.
Его воля была, как и всегда, несокрушимой. И тот бык обернулся одной из лучших работ, которые у нее получились за время, что она провела у Алека. Чистая дистилляция накопившегося гнева.