— Я не могу позволить себе больше ошибок, Майк.
Он не стал обижаться на ее отказ. Он бы на ее месте тоже не поверил. Майк пробежал руками по ее плечам, затем по спине… Ее губы были слегка раскрыты. В ее глазах было столько печали и тревоги, что он не смог этого вынести. Ему хотелось утешить ее.
Ему хотелось почувствовать вкус ее губ, и пусть потом она его возненавидит, но вкус ее губ останется на его губах. Он приблизился к ней и поцеловал ее. Его язык скользнул между ее губами. Бет застенчиво ответила ему.
Он знал, что если не перестанет ее целовать, ему ничего другого не останется, как уложить ее на кровать — и выяснить до конца ее женские секреты. Но он не мог сейчас переспать с ней — а назавтра увезти от нее Джереми.
Майк тяжело дышал от страсти, когда оторвался от ее губ. Он почти отказался уже от своих благородных намерений, когда она слегка вскрикнула, и он обвил рукой ее шею. Почти. Самоконтроль никогда не покидал его. Вздохнув, он погрузил пальцы в ее волосы и выжидал, пока она обратит на него свой взгляд.
— Первым делом завтра утром я отвезу Джереми в аэропорт. Там будет ждать человек, который увезет его.
Ее глаза наполнились слезами. Огромные капли покатились по щекам.
— Куда? — только и могла выдохнуть она.
— Ты должна верить мне, Бет. — Он потер пальцем ее мокрую щеку. — Все, что могу сказать тебе, это то, что он не окажется в руках Корбета.
Майк подхватил ее, когда глаза ее закрылись и она практически сползла к его ногам.
Он отнес Бет на софу в гостиную. Это был не обморок. Но эмоциональные потрясения оказались слишком велики для нее.
Он держал ее голову и гладил по волосам, а она орошала слезами его свитер. Майк не знал, что предпринять, но поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы она позабыла то зло, которое испытала в руках Корбета и ему подобных.
Он или заставит ее позабыть, или будет молиться, чтобы она позабыла.
Прошел, казалось, целый век, прежде чем она смогла говорить, с дрожью в голосе. Майк заставил ее рассказать все, начиная с того, отчего она оставила Корбета — и заканчивая отчуждением ребенка. То, что вызывало у него сомнения раньше, прояснилось. То, что он подозревал, стало фактами, и он вписал Корбета в свой черный список.
Майк слушал и подсказывал, когда Бет останавливалась, и он поверил всему, что она рассказала, поскольку был уверен, что Бет неспособна сфабриковать такую изощренную и грязную ложь.
Он не стал спрашивать, каким образом она намерена отстаивать право на ребенка, он знал это: договаривая в суде то, что недоговорила. Он решил оказать ей поддержку и указать на ряд личностей, которых следует остерегаться.