— Морской волк, пират. Он вытряхнул из меня все до копейки за три ночи.
— А у этой игры есть название?
— Вряд ли. Думаю, капитан Бауэр придумал ее сам только для того, чтобы обдуривать наивных пассажиров.
— Вас не назовешь наивным, милорд.
— О, я был таким, — откровенно признался герцог. — Мне тогда было чуть больше, чем вам сейчас.
Они играли в карты до самого ланча. Успех сопутствовал обоим поочередно, но, главное, им приятно было проводить время вдвоем. А после ланча Шеффилд пригласил Дженис в свой кабинет, где для разнообразия предложил поиграть в шахматы. Дженис и здесь оказалась на высоте, удивляя герцога неожиданными ходами и интересными комбинациями.
Перед ужином Дженис пошла к себе переодеться. Сара с нетерпением и беспокойством ждала ее.
— Сара, он — настоящий джентльмен! — успокоила горничную Дженис.
— Все равно, будьте осторожны, мисс Дженис.
Дженис только рассмеялась. Опасения служанки казались ей абсолютно напрасными. Шеффилд вел себя весьма учтиво и приветливо. И последующие два дня доказали это. Они проводили время за беседами и игрой, но ни разу больше он не посмотрел на нее так завораживающе и пронзительно, как это случилось тогда в библиотеке. И хотя именно тот момент она вспоминала довольно часто, их ровные отношения нравились ей. Лондон казался ей теперь другим миром и вообще остался как бы в другой жизни. За окнами завывал ветер, мела метель, и Дженис даже в голову не приходило, что может наступить и хорошая погода.
На третий день своего пребывания в Шеффилд Холле Дженис обнаружила пианино в прилегающей к кабинету гостиной. Она очень обрадовалась возможности поиграть на инструменте и, взяв для разминки несколько аккордов, решила исполнить свою любимую пьесу. Она так увлеклась, что не заметила, как вошел герцог.
— Вы великолепно играете!
Вздрогнув, Дженис обернулась. Шеффилд стоял у нее за спиной и как-то странно смотрел на нее.
— Спасибо, милорд, — с волнением произнесла она. Она хотела еще что-то сказать, но не смогла. Герцог словно загипнотизировал ее своим взглядом.
Шеффилд приблизился к ней.
— Здесь прохладно, мадемуазель. Разрешите вашу шаль…
Он набросил шаль ей на плечи, но не сразу убрал руки, и на мгновение она ощутила прикосновение его твердых и теплых ладоней. Затем он взял ее за руку и помог подняться. Они теперь стояли друг против друга. Напряжение момента росло. Дженис боялась нарушить молчание неосторожным словом.
Шеффилд вдруг тихо спросил:
— Вы разрешите мне называть вас Джесси?
Она только кивнула в ответ. Он поднес ее руку к губам.
— Спасибо, Джесси.