— Сейчас, деточка, и тебя покормлю.
Тогда Мамочка говорит:
— Нинуша, сядь со мной.
Я радуюсь — мне так хорошо с Мамочкой! Сажусь рядом с Мамочкой, она меня обнимает одной рукой и спрашивает:
— Ну, что вы там увидели интересного?
Мне стыдно, что я вдруг стала такой трусихой, но всё равно я всё-всё подряд ей рассказываю, правда, очень тихо, чтоб никто не слышал!
— Нет, Нинуша, это не волк, — говорит Мамочка, — волки в полях не сидят, да ещё среди бела дня!
— А кто же тогда на меня посмотрел зелёными глазами? — спрашиваю.
— Это солнце блеснуло, — объясняет Мамочка, — отразилось от чего-то зелёного и блеснуло тебе в глаза.
— А что такое «отразилось»? — удивляюсь я.
— Ты мячик на пол кидаешь — он тебе в руки отскакивает, — говорит Мамочка, — а если ты бросишь на пол его не прямо, так он и отскочит не прямо — поняла?
— Про мячик, — говорю, — поняла, а вот про зелёные глаза — не поняла.
— Хорошо, — смеётся Мамочка, — с этим завтра разберемся! Но в глаза тебе блеснуло солнце — это точно!
Но мне хочется во всем разобраться до конца, и я спрашиваю:
— А кто же тогда в поле был?!
— Женщины работу свою заканчивали, сейчас они её закончат и пойдут домой ужинать и спать, — объясняет Мамочка. — И нам пора спать!
— Ма-моч-ка, — я говорю совсем тихим, тихим шёпотом, — а дверь у нас в вагон заперта?
— Заперта, — отвечает мне Мамочка тоже очень тихо.
— А ключ где? — спрашиваю.
— Ключ у проводницы, — шепчет мне Мамочка в самое ухо, тихо смеётся, обнимает меня и целует.
Бабушка даёт мне есть, я ем и радуюсь: дверь заперта, а ключ-то у проводницы!!!
Мы приехали в «эвакуацию»! Город зовут «Свердловск», а там так темно, что даже Мамочку и Бабусю почти не видно, а только слышно! Мамочка говорит:
— Девочки, идите рядом с нами, не отходите, здесь очень темно.
Я вижу, что Мамочка вся чем-то обвешана, и в руках чемоданы, и Бабуся вся обвешана, и у Эллочки что-то в руках. Я говорю:
— Мамочка, дай мне что-нибудь понести.
Мамочка говорит:
— Здесь всё для тебя тяжелое.
— Я сильная, — говорю, — дай, пожалуйста!
Мамочка даёт мне что-то и говорит:
— Если будет тяжело, сразу мне отдай.
— Хорошо, — говорю.
И тут Анночка просит:
— Мамочка, и мне что-нибудь дай!
Мамочка даёт ей чайник — и мы идём. Я никогда такое тяжелое не носила, сначала в одну сторону вся согнулась, потом взяла в другую руку и в другую согнулась — хорошо, мы медленно идём. Я, наверное, не умею носить, и мне кажется, что со мной сейчас будет что-нибудь неправильное и в руках и в груди! Анночка рядом стонет, я её тихо спрашиваю: «Тяжело?»
— «Тя-же-ло», — говорит Анночка, она ещё маленькая, ей только два с половиной года. Надо что-то придумать, беру двумя руками и толкаю животом и ногами — вот так сразу легче стало!