Эллочке сделали операцию, она поправилась, теперь всё очень хорошо, потому что сейчас уже вечер, пришла Мамочка и… начнётся мой день рождения!
Мы все сидим за столом, светло, потому что все «жирафы» горят. Мамочка встаёт и говорит:
— Нинуша, милая, ненаглядная моя девочка! Я поздравляю тебя с твоим шестилетием — ты уже совсем большая, и я желаю тебе всегда оставаться такой же! — И тут Мама стала говорить про меня очень хорошие слова, а я смутилась, потому что я совсем так про себя не думаю — вообще, я много думаю, но не про это. — И ещё, — сказала Мамочка, — я желаю тебе стать очень сильной и очень здоровой! А вот это, — Мамочка протянула мне свёрток, завязанный ленточкой, — это подарок от всех нас.
— Спасибо, Мамочка, спасибо всем! — закричала я и стала быстро развязывать и разворачивать подарок. Это так замечательно, когда ты разворачиваешь подарок, — ты ведь совсем не знаешь, что там, даже догадаться невозможно.
Я развернула подарок — ой-ой-ой! — там два зайца — один голубой, а другой тёмно-тёмно-синий. А ведь у нас здесь совсем нет игрушек, а теперь будет сразу два зайца! И ещё в подарке маленький кулёчек. Я быстро его раскрыла — а там ПРЯНИК и ШОКОЛАДНАЯ КОНФЕТА в бумажке! Анночка, Элка и я — мы все охнули. Пряник и шоколадная конфета — вот это совсем нельзя было догадаться. А пряник ещё так сладко пахнет! Я думаю: сейчас их заверну обратно, а потом медленно, медленно, маленькими кусочками съем. Потом! Одна! И только я это подумала, Мамочка говорит:
— Вот как раз сейчас будет чай — и ты сможешь угостить Эллочку и Анночку, разделишь всё на три части, и будет праздничный ужин!
— Что-о-о?! — Не может быть, неужели Мамочка так сказала? И у меня в голове все мысли сталкиваются, потому что я хочу, очень хочу всё это съесть сама и не хочу ни с кем делиться! Пряник маленький и конфета не очень-то большая… Если всё это разделить на три части, как мало получится! Нет, это же мой день рождения! Я должна всё это съесть сама! Так хочется! Всё съем сама! Сейчас скажу Мамочке — только надо придумать, как сказать.
Я смотрю на Эллочку и на Анночку — у них такие странные лица! Почему, думаю я? И сразу понимаю: они меня жалеют. Они понимают, как мне хочется всё съесть самой. Но они знают, что мы всегда всё делим на три — и я сейчас это тоже разделю, думают они. И жалеют меня! У меня начинает стучать сердце: как же так, неужели я «жадина»? Мы всегда всё делим на три — всё, больше я не буду про это думать, про пряник и про конфету, и я говорю:
— Мамочка! Помоги мне, пожалуйста, разделить всё на три части, а то я боюсь пряник раскрошить.