Однажды у одного старого приятеля Ландау вырвалось замечание, которое как нельзя лучше характеризует Льва Давидовича (я уже об этом упоминала):
— Какой был — едва пригодный к жизни. А во что превратил себя, в какую сильную личность!
Ничто так не располагало к общению с Ландау, как его безыскусственность и простота. Он всегда был самим собой. Поэтому жизнь его была чрезвычайно полной — он извлекал радость из всего, к чему прикасался.
«Замечательная газета!» — воскликнул он, прочитав опубликованную в «Комсомолке» подборку писем участников Бородинского сражения.
Он с увлечением школьника разгадывал кроссворды, помещаемые в «Огоньке». Если просмотреть кипы журналов за многие годы, то в этих кроссвордах почти нет неразгаданных слов.
14 января 1954 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания правительства» Льву Давидовичу Ландау было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
В эти годы Ландау стал членом многих зарубежных академий:
Академии наук Дании (13 апреля 1951 г.);
Королевской академии наук Нидерландов (28 апреля 1956 г.);
Британского физического общества (24 июня 1959 г.);
Лондонского Королевского общества (1960 г.);
Национальной академии наук США (1960 г.);
Американской академии наук и искусств (11 мая 1960 г.);
В эти же годы Ландау был удостоен высших научных наград ФРГ и Канады: 29 августа 1960 года ему была присуждена Международная премия имени Фрица Лондона (Ландау стал вторым лауреатом этой премии); 8 ноября 1960 года Немецкое физическое общество наградило его медалью Макса Планка.
Вскоре после того, как было открыто новое здание Московского государственного университета на Ленинских горах, Лев Давидович начал там лекции. Придя, домой после первой лекции, он радостно потирал руки:
— Замечательные в МГУ студенты!
На его лекции приходили студенты со всех факультетов, аудитория была забита до отказа. С этим было трудно примириться, на языке чиновников это называлось нездоровым интересом.
— А нашего папку поперли с физфака, — огорошила меня Кора, едва я переступила порог их квартиры. — За то, что еврей.
— Это правда? — спросила я, не веря своим ушам.
— К сожалению, правда, — грустно ответил Дау. — По пятому пункту, по старой расейской традиции…
И это в то время, когда американский журнал «Форчун» писал (февраль 1957 года):
«По крайней мере один из представителей советской России войдет в список десяти лучших физиков-теоретиков мира — речь идет о Л.Д. Ландау, сорока девяти лет, который, по-видимому, внес более крупный вклад в более широкий круг теоретических проблем, чем кто-либо другой из ныне живущих людей».