Павел застал Чернова на беговой дорожке. Осторожно ступая шипами беговых туфель, Чернов прошел следом за Павлом к лавочке, сел, перекинул одну гибкую ногу через другую и спокойно посмотрел на собеседника. Павел передал записку Ивана Ивановича. Чернов мгновенно прочел ее, как бы схватив сразу одним взглядом, и сказал так же холодно и спокойно, как глядел:
— Я готов помочь вам чем только могу.
Павел уже давно собрал кое-какие сведения о Чернове. Блестяще способный, волевой, Чернов был сыном очень известного врача. Три года подряд он выдерживал первым конкурсные экзамены в высшее техническое училище и три раза его не принимали по социальному происхождению. Теперь Чернов, отчаявшись в возможности получить высшее образование, налег на спорт и уже сильно выдвинулся в легкой атлетике. Это был как раз тот тип людей, за которыми особенно охотился Павел, но в то же время в умном, самолюбивом лице спортсмена было нечто возбуждающее подозрительность Павла. Такой человек, если ему будет нужно, ни перед чем не остановится.
— Вы, конечно, знаете Быстрова?
— Знаю, — Чернов охватил Павла одним взглядом, как только что схватил письмо.
— Быстров находится в ссылке на севере. Я встретил его сестру, она едет на свидание, надо собрать денег на передачу.
Чернов молча достал бумажник и передал Павлу не считая пачку трехрублевок.
— Молодец, — подумал Павел, — я предполагал, что он более расчетлив. — Как вы думаете, к кому можно еще обратиться? — спросил Павел..
— А к кому вы предполагали сами?
На одну секунду подозрительность усилилась в душе Павла. Может быть не спрашивать? Нет, уже поздно останавливаться.
Я хотел обратиться к Сапожникову. Как вы думаете, можно ему доверять?
Взгляд Чернова погас и ушел куда-то в темноту.
— Сапожников человек совсем наш, — сказал он просто и дружески.
— Вы ведь его давно знаете? — небрежно спросил Павел.
— Да, очень давно, когда он еще был в комсомоле… — Черные глаза чуть-чуть усмехнулись.
— Очень вам благодарен.
— Если надо будет еще кому-нибудь помочь, я к вашим услугам.
Павел от всего сердца пожал тонкую сильную руку. Идя по улице, Павел всё время обдумывал детали разговоров с Иваном Ивановичем и Черновым. Вдруг одно странное обстоятельство пришло ему в голову: почему Чернов ничего не сказал об обыске у Григория? Он должен был об этом знать. Нет, мог и не знать: такие вещи остаются неизвестными иногда самым близким людям. А всё-таки это свидетельствует о том, что Григорий говорит ему не всё. Если у Григория и есть организация, то Чернов в нее наверное не входит.