— Хан, беда! — воскликнул вестник и, зажимая подраненный бок, скатился с коня. — Наше кочевье захвачено! Воины побиты! Мурза Батырь казнен!
— Кто!? — в гневе воскликнул хан. — Кто посмел напасть на нас!?
От боли, донимавшей его, гонец поморщился и, смахнув хлопья кровавых пузырей, которые повисли на губах, выдохнул:
— Русские…
— Не может такого быть…
— Казаки верховские напали, а с ними малая орда заволжских калмыков под предводительством мурз Четыря и Чеменя.
— Сколько их?
— Сотни три казаков и калмыцких воинов сотен пять.
Вот теперь, Аюка понял, кто его враги. Недаром говорили ему старейшины, чтобы остерегался он казаков, и силу в кулак собирал, а он мудрецов не послушал, не поверил им, и большую часть своего войска распустил. Казаки, ладно, не должно у них быть много сил, большая часть казацких полков далеко на севере, против царских врагов бьется, а вот Четырь и Чемень — враги старые, еще по Заволжью.
— Разослать гонцов во все стороны! Собирать войско! — выкрикнул хан. — Завтра в бой!
После этого, Аюка снял с плеч свой богатый халат, надел его на гонца и, громко, чтобы слышали все, сказал:
— Это тебе. Пусть люди знают, что я своих воинов за храбрость и верность наградой никогда не обойду.
Нукеры, стоящие вокруг, одобрительно загудели и закричали, а хан вернулся в шатер, вызвал своих военачальников и приступил к планированию военных действий.
На следующее утро калмыки покинули родовое ханское кочевье и, по ходу движения, усиливаясь за счет подходящих отрядов, рванулись в сторону Пануры. После полудня передовые дозоры наткнулись на казаков, которые сразу же отступили. Гнаться за ними не стали, «царские» калмыки собирались с силами и, остановив свою армию, хан со своими приближенными выехал на высокий курган.
В чистом поле за курганом строились мятежные казаки и «воровские» калмыки, как и говорил гонец, в общей численности восемь сотен, не больше.
Аюка озирал окрестности долго, задумчиво пощипывая свою гордость, небольшую седеющую бородку и думал. Врагов мало, но почему-то они не бегут. У него пять тысяч конников, так неужели казаки и «воры» не понимают, что он разобьет их? Странно.
— Не думал, что они решатся выйти навстречу. Не похоже это на разбойный набег, — в голосе хана послышалась неуверенность.
— Они слишком самонадеянны, мой хан, — отозвался тысячник Чимид, ханский любимец.
— Отец, — подал голос Нимгир, — дай нам тысячу воинов и мы с Чимидом раскидаем врагов по всей степи.
— Пока встаньте за курганом и ждите, — решил Аюка. — Я двинусь напрямую, и сам разобью их, а вы займетесь преследованием.