Походный атаман с трудом приподнялся на локте и, глядя на своих командиров, спросил:
— Сколько людей осталось?
За всех ответил Андрей Мечетин, неприметно стоящий позади командиров и числившийся личным наблюдателем войскового атамана при Пятой армии:
— Крестьян три с половиной тысячи и казаков одиннадцать сотен. Пушки и знамя достались врагам.
Степан упал на лавку, пару минут помолчал и, наконец, сказал:
— Приказываю, знамя отбить, а вместо себя, походным атаманом назначаю Мечетина.
Не смотря на тяжкое состояние Драного, крестьянские вожаки громкими криками выразили свое возмущение подобным приказом, да и казаки из голутвенных, были явно недовольны. Однако раненный нашел в себе силы еще раз приподняться и прокричал:
— Тихо, собачьи дети! Не смогли своих людей к бою подготовить, а теперь кричите как бабы на базаре. Слушать мой приказ, а кто не согласен, тот в Черкасске перед людьми Лоскута ответ держать будет. Исполнять!
Обессиленный такой речью, Степан Драный опять провалился в беспамятство, а Андрей Мечетин, неожиданно для себя ставший новым походным атаманом, вывел всех командиров на двор.
Еще через два дня, Пятая армия усиленная действующими неподалеку двумя тысячами низовых казаков из армии Василия Поздеева, нанесла неожиданный ночной удар по отряду полковника Иртеньева. Не все вышло гладко, но оба слабо обученных солдатских полка и драгуны в панике отступили, и единственными, кто показал себя в этом боестолкновении с наилучшей стороны, оказались тамбовские дворяне. Аристократы и их дворовый люд, брошенные отступившими солдатами, оказались в окружении и, огородившись обозными телегами, не пытаясь сдаться в плен, бились до последнего человека. Что-что, а как крестьяне из армии Драного поступают с попавшими к ним в руки боярами и дворянами, они уже знали. Вот и рубились тамбовцы без всякой надежды на помощь и положили под своим лагерем почти тысячу восставших. Обе стороны понесли большие потери, но Пятая армия все же отбила свое потерянное знамя, взяла Новохоперск и пробила себе путь в тамбовские леса.
Речь Посполитая. 26.10.1707.
Не смотря на осень, дожди еще не накрыли земли Польши, и дороги были утрамбованы тысячами ног до состояния каменной брусчатки. Шведская армия двигалась на восток. Пришла пора льву вознестись над орлом и навеки обезопасить Шведское королевство с этого направления.
Когда истомленные шестилетней войной войска Карла Двенадцатого в количестве 22000 солдат входили в Саксонию, то генерал Матиас Иоганн Шуленбург похвалялся разогнать этих оборванцев одним видом своих великолепных полков. Однако прошло всего пару лет, и грозные воины северного короля-воителя покинули эту страну в количестве 33000 солдат, так как многие храбрецы из Померании, Силезии, Баварии и самой Саксонии решили присоединиться к армии столь великого и удачливого полководца как Карл. И это были уже не оборванцы, а самые лучшие воины Европы. Как говорил все тот же саксонский генерал: «Все части шведского войска, как пехотные, так и конные, были прекрасны. Каждый солдат хорошо одет и прекрасно вооружен, пехота поражала порядком, дисциплиной и набожностью. Хотя состояла она из разных наций, но дезертиры были в ней неизвестны». И это было естественно, ведь поверженная Саксония отдала все, что имела, лишь бы только шведы покинули страну и направили свои усилия на бывшего верного союзника, на Россию.