Он мог бы предположить, что Хонакуру нельзя прогнать. Маленький жрец просто стоял, склонив голову, пока Уолли изливался, как водяные часы.
— Это моя вина, милорд.
— Твоя? — осекся Уолли. А потом снова закричал:
— Нет! Моя. Разве ты знаешь, почему так случилось, старик?
Он понизил голос до хриплого шепота, вспомнив, что на «Сапфире» этой ночью много неспящих людей.
— Это случилось, потому что твои непогрешимые боги захотели, чтобы Ннанджи получил заколку!
— Я знаю.
— Серебряную заколку, очень древнюю. Она принадлежала великому Арганари. Ннанджи будет очень любить ее! Не знаю, что бы еще в Мире доставило ему такое удовольствие. Большой подарок верноподданному… знаешь ли?
— Прости, милорд, — сказал Хонакура, — я должен сесть.
Он подошел к скамье рулевого. Уолли недоверчиво последовал за ним, думая, не очередная ли это уловка, чтобы вызвать симпатию. Но старик и вправду, похоже, сдал в последние дни. Поглощенный своими мыслями, Уолли не замечал ничего вокруг. Сейчас же увидел, что лицо Хонакуры стало совсем серым и сморщенным больше, чем обычно. Конечно, он невероятно стар, и жизнь, которую он теперь ведет, не похожа на его прежнюю, полную комфорта и роскоши.
Жрец сел на скамейку, с трудом различимую во тьме. Уолли стал рядом, не спуская глаз с Реки.
— Моя вина, милорд. — повторил жрец. — Бог сказал, что ты можешь доверять мне… а я, видишь, не доверял тебе.
Совершенно очевидно! Уолли ждал.
— Я знал многих воинов, милорд. Потому я не доверял тебе. Ты помнишь проклятие?
— Какое проклятие?
Хонакура глухо закашлялся.
— Когда ты впервые встретил Адепта Ннанджи, тогда еще Ученика Ннанджи. Он не мог бы, по твоим словам, пробиться мечом и через пустой двор.
— Да, я помню.
— Но почему это так было, милорд? Разве тебе никогда не приходило в голову, что боги наложили на него проклятие?
Уолли считал, что это проклятие наложил Ннанджи на себя сам, чтобы отгородиться от продажных воинов гвардии. Но сейчас было не время пускаться в фрейдистскую философию.
— За что?
— Он мог бы представлять угрозу, милорд.
Уолли попытался представить себе юного Ннанджи без этого груза. Да он бы раскидал воинов, независимо от их ранга, как биллиардные шары, для этого не потребовалось бы даже приказа со стороны. Лебедь в стаде уток. И Ннанджи был неподкупен.
— Тарру? — спросил он.
— И Лорд Харддуджу, — шепотом подтвердил старик. — Они бы убили его. Поэтому Богиня защитила единственного честного воина в Своей гвардии, дав ему талант. Старшие часто подавляют талантливых молодых. Я видел много раз, как это бывает. Среди воинов это давление может быть постоянным… Я не доверял тебе.