— Они не могли незаметно пробраться на ранчо.
Слезы заблестели в ее глазах, а подбородок задрожал.
— Но у него нет причин исчезать.
Лукас взглянул на Дженни, затем сосредоточил внимание на Рейчел. Он считал ее самой сильной женщиной из всех, кого знал, но сейчас все просто валилось у нее из рук. Ее нельзя винить. Внезапное исчезновение Коди напугало и его. И когда это мальчик стал для него так дорог? А его мать?..
— Дети иногда такое делают, — наконец сказал Лукас, поднимаясь.
Выходя, он жестом позвал Дженни на крыльцо.
— Ты не знаешь, чем был расстроен Коди?
— Он не хочет уезжать отсюда.
Лукас кивнул.
— Могу поспорить на что угодно, что причина в этом.
— Я поговорю с ней. Посмотрим, что можно сделать, — проговорила Дженни.
Лукас остановил ее.
— Дай мне самому поговорить с Рейчел, после того, как мы найдем Коди.
Дженни внимательно посмотрела на него, затем кивнула и скрылась в доме.
Решив во что бы то ни стало отыскать Коди, Лукас сбежал с крыльца и направился к Харли, который ждал во дворе с лошадьми. Хотя на улице довольно холодно, он все же больше волновался за Рейчел, чем за мальчика. И за себя. Он не должен был так к ним привязываться. Рано или поздно они все равно уедут.
— Пит собирается осмотреть восточное пастбище, — сообщил Харли.
Лукас взял поводья и вскочил на лошадь.
— Ты можешь проверить западное, а я поеду по дороге. Может, он решил прогуляться.
В глубине души Лукас не сомневался, что Коди где-то недалеко. Он научился понимать мальчика. И Рейчел тоже. Он знал, каково сейчас Коди. Мальчику нужно немного побыть одному. Хотя Лукас и имел лучшую в мире мать, он понимал, что значит расти без отца. Иногда мама должна давать ребенку чуть больше свободы.
Не обнаружив Коди, Лукас повернул обратно и пришпорил лошадь. Въехав во двор ранчо, он остановился у сарая и спешился. Лукас поставил коня в стойло и прошел в заднюю часть конюшни, где хранилось снаряжение. Коди там не было.
Дальше находилась маленькая кладовка, где он держал старое оборудование и вещи, которыми они с Харли пользовались в детстве.
Лукас затаил дыхание и приложил ухо к закрытой двери кладовой. Изнутри не доносилось ни звука. Как можно осторожнее он приподнял железную задвижку, вытащил ее из паза и распахнул дверь. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, он мягко позвал:
— Выходи, Коди.
Из угла послышалось тихое шуршание.
— Коди, твоя мама волнуется. Давай-ка поговорим немножко, а потом пойдем в дом. Она будет очень рада увидеть, что с тобой все хорошо.
— Не хочу я туда идти.
Лукас улыбнулся. Упрямство — явно семейная черта.