— Ты слишком самокритична, — мягко сказал Хэнк, придвигаясь поближе. — Посмотри на нее. Разве она похожа на несчастного ребенка?
Аманда сидела на корточках на берегу пруда и кормила уток. Даже на расстоянии Лиззи слышала ее звонкий смех.
— Нет. Она выглядит как абсолютно счастливый, беззаботный ребенок. — Она посмотрела на Хэнка. — Спасибо тебе.
Они ненадолго задержали взгляды друг на друге. Хэнк улыбнулся.
— Я рад, что пошел с вами.
Лиззи не хотела, чтобы он отодвигался от нее. Так приятно чувствовать его тепло! Она была сейчас очень счастлива. Вместо того чтобы соблюдать дистанцию, Лиззи придвинулась еще ближе.
— Я тоже, — тихо сказала она.
— Я могу умереть счастливым человеком, — вздохнул Хэнк.
— Надеюсь, что нет.
— Что «нет»? — Он положил ладонь на ее плечо. — Что не умру? Или что не буду счастлив?
Его пальцы были такими теплыми и нежными, что Лиззи ощутила желание дать волю своим чувствам. Она хотела снова оказаться в его объятиях, как в ту ночь в офисе. Она хотела чувствовать его сильные руки, обнимающие ее, и прижаться к его груди.
— Конечно, ты должен быть счастлив. — Лиззи посмотрела ему в глаза. — Каждый человек имеет право быть счастливым.
— Я знаю, что способно сделать меня еще счастливее. — Хэнк в свою очередь придвинулся ближе.
— Что?
— Это.
Он наклонился и нежно поцеловал ее.
— Хэнк…
— Ш-ш-ш… — прошептал он, прижав палец к ее губам. — Не говори мне, что я не должен был этого делать.
— Я и не собиралась ничего говорить.
Хэнк улыбнулся и облокотился на спинку скамьи.
— Я много думал о Дэниеле, — немного помолчав, сказал он.
Лиззи затаила дыхание. Раньше он не горел желанием обсуждать с ней своего деда, а она боялась спросить. Хэнк четко дал ей понять, что ее это не касается.
— Не волнуйся. Я буду справедлив.
Она одарила его улыбкой.
— Я никогда не сомневалась, что ты примешь правильное решение.
— Если бы ты знала мою маму… — неуверенно начал Хэнк. — Мы жили небогато, но никогда не нуждались. Весть о том, что мать родилась в состоятельной семье, повергла меня в шок. Та женщина на портрете — и близкая, и чужая. Я постоянно думаю, что, если бы дед получше узнал моего отца, все могло бы сложиться по-другому.
Лиззи вспомнила рассказы Хэнка о детстве.
— Но ты был счастлив, не так ли?
— Да. Но теперь я размышляю, а была ли счастлива мама. — Он встал и засунул руки в карманы джинсов. — Никак не могу понять, почему она не рассказывала мне о Дэниеле, а говорила, что она сирота.
— Хэнк, ты был еще мальчишкой, — заметила Лиззи.
— Но она лгала мне. Открыто лгала. И если Дэниел действительно пытался связаться с ней, если мама возвращала его письма, даже не прочитав их… — Он покачал головой. — Я сказал деду, что мои родители не были гордыми, но начинаю думать, что ошибался. Если это так, я буду сумасшедшим, оставшись в компании.