Собравшиеся согласно закивали.
— Судя по всему, вы лишились последних остатков разума, джентльмены. К голосу рассудка вы прислушиваться не хотите… а значит, нам конец.
— Бросьте эту патетику, — старик с отвращением посмотрел на «молчуна». — Мы все равно добьемся своего. Просто не сейчас. А лет через тридцать-сорок. Или пятьдесят.
— Рискуем не дожить, — невесело ухмыльнулся коротышка.
— Мне проще — у меня на это даже нет шанса. Честно говоря, сомневаюсь, что здесь он вообще у кого-либо есть. Но русские все равно рано или поздно проиграют. Всегда проигрывали — вспомните хотя бы Наполеона. После его разгрома они были на коне. А всего через полвека с треском продули Крымскую войну. И в этот раз будет так же. Принципиально ничего не изменилось.
Старик, опытный, прожженный делец, хитрый и умный, даже не подозревал, насколько он не прав.
7 февраля 1947 года. Москва, Кремль
— Генри Уоллес. Пожалуй, это наилучший вариант. Он достаточно авторитетен, неплохо — на фоне остальных — относится к Советскому Союзу, критиковал политику нагнетания напряженности. До последнего Патриотического акта даже публично выступал за прекращение войны и заключение мира. Плюс имеет опыт вице-президентства при Рузвельте. Выводы аналитической группы находятся перед вами, — Молотов остановился и обвел взглядом собравшихся. Сталин с отсутствующим видом пил чай, Рокоссовский, откинувшись на спинку стула, внимательно смотрел на министра иностранных дел, ожидая продолжения. Ворошилов и Микоян перешептывались, изредка что-то спрашивая у Маленкова. Тимошенко безостановочно писал в своем блокноте. Берия, судя по всему, думал о чем-то своем.
Пауза уже начала затягиваться, когда Иосиф Виссарионович поднял глаза на своего старого соратника.
— Спасибо, товарищ Молотов. Товарищ Берия, каковы умонастроения в среде американского пролетариата?
— Убийство Трумэна, которого хотя и выбирали не как президента, а как вице-президента, но все же выбирали, что давало ему определенную, довольно-таки значительную долю легитимности в глазах народа, сильно пошатнуло позиции сторонников войны. Пришедший ему на смену Стеттиниус считается ставленником олигархического капитала и не имеет вообще никакой поддержки. Причем среди не только пролетариата, но и интеллигенции.
Протестные настроения растут повсеместно. Роспуск профсоюзов, отмена отпусков и сокращение выходных, увеличение продолжительности рабочего дня без увеличения оплаты, рост цен, постоянные неудачи на фронтах — все эти факторы заставляют простых американцев все чаще задаваться вопросом «для чего нам все это?».