— Тот список, что мы получили… выглядит справедливым, — несмотря на поражение, император говорил ровно и гордо.
— Я надеюсь, у вас нет никаких сомнений в том, что устроители зверств в Нанкине и других местах, экспериментов над людьми и прочих актов чудовищных злодеяний заслуживают суда? — маршала несколько покоробила заминка императора.
— Нет, что вы! Но ведь военные преступники есть не только в Японии.
— Полностью согласен. Но Сиам находится в зоне оккупации Атлантического альянса, и там будет осуществляться их трибунал.
— Я не имел в виду Сиам, — мрачно отметил Хирохито.
— Нацисты и их приспешники свое уже получили, — удивленно сказал Василевский.
— Я имею в виду, что, согласно заявлениям Советского правительства, уничтожение городов химическим оружием является преступлением.
— По одному шагу за раз. Но каждого преступника рано или поздно настигнет возмездие, — советский полководец уверенно улыбнулся.
Искра надежды вспыхнула в глазах японского императора.
Разгром миллионной армии за неделю давал понять, что АДА ждут нелегкие времена в том случае, если он рискнет полезть в петлю.
Ни Василевский, ни Хирохито, ни Сталин, ни кто-либо еще на континенте не знал, что процесс уже начался. Петля приближалась к шеям преступников Альянса так же неотвратимо, как и к преступникам Японии. Просто она была несколько дальше.
10 августа 1946 года. Голландская Социалистическая Республика, Амстердам
— Леня? Здорово, когда вернулся? — направлявшийся в столовую офицер был остановлен криком сослуживца.
Повернувшись, Васильев увидел старого друга — командира батальона Терентия Шимазина.
— И вам не болеть, товарищ майор.
Видимо, тон гвардейца был не слишком радостным, потому как улыбающийся Терентий насупился и серьезно спросил:
— Ты чего такой серьезный? Случилось чего?
— Да не, в порядке все. Просто у сестры ребенок заболел, вот, подзадержался на Родине. А то ты ж знаешь, у нее муж в сорок четвертом того… — Леонид отвел глаза.
— Так у тебя ж отпуск до двенадцатого?
— Не-а, завтра заканчивается. Просто хотелось немножко дольше в Арнеме побыть, — грустно вздохнул Васильев.
Шимазин понимающе усмехнулся. Он вообще в последнее время стал делать значительные успехи в области «постоянства» — менял девушек не раз в две недели, а раз в два месяца. А последняя так и вообще была у него уже почти полгода. И как подозревали сослуживцы, скоро вполне мог наступить прорыв «линии фронта» — и товарищ майор решит остепениться.
— Да ладно тебе, скучно будет — позвонишь. Или напишешь, — все же до «прорыва» было еще пока далеко. — И чего ты в ней нашел? Дите еще, худая как не знаю что. Танцует она, конечно, уууу, — офицер поднял большой палец вверх, — эт да. Думаешь, станет звездой Голливуда?