Возле сарая Лайла помедлила, огляделась, но никого не заметила. Она вбежала внутрь, и Дункан, бросившись навстречу, обнял ее и принялся страстно целовать.
Когда он отпустил Лайлу, она рассказала ему о решении Рейфа.
— Останься, — попросил Дункан. — Останься со мной.
— Останусь.
Они не знали, что их подслушивают. Проскользнув в сарай, пока они целовались, Рейф стоял в темном углу и не сводил с них глаз.
Его сжигала ярость. Лайла, предназначенная ему, опозорила его, отдалась чужаку, нарушила священный цыганский закон. Табор отвергнет ее, когда узнает. Отныне ей не быть его женой, но он все равно возьмет ее, накажет за то, что она пренебрегла им ради своего смазливого шотландца. Но сначала...
Ни Лайла, ни Дункан не подозревали о его присутствии, пока он не встал рядом с ними, не оторвал Лайлу от возлюбленного и не всадил ему острый длинный нож между ребер.
Дункан вскрикнул, кровь хлынула у него изо рта, и он упал. Рейф поразил его в самое сердце. А Лайла в ужасе, не веря самой себе, смотрела, как умирает ее любовник, который даже в смерти тянулся к ней и смотрел на нее растерянными испуганными глазами.
Когда Рейф наклонился, чтобы взять нож, Лайла убежала. Как лань, мчалась она по горам, не смея не только остановиться, но даже обернуться.
Рейф ее не преследовал. Куда она денется? Он вытер нож и равнодушно посмотрел на мертвое тело соперника. Шотландец украл у него женщину и заплатил за это своей жизнью. Но Лайлу он накажет по-другому. На его лице появилась злобная усмешка. Жена? Ну, нет! Но в его постели она все равно побывает.
У Рейфа была редкая для цыгана черта. Ему нравилось причинять боль. Еще мальчишкой он с удовольствием ставил капканы на кроликов и других мелких зверюшек, но не потому что голодал. Мучительный страх в глазах умирающих животных доставлял ему радость.
Его отец, узнав об этом, попытался воздействовать на сына силой, но добился только того, что Рейф научился скрытничать. Обыкновенно, когда ему становилось невмочь и были деньги, он покупал женщин и делал с ними, что ему заблагорассудится, а теперь Лайла давала ему возможность в полной мере удовлетворить долго сдерживаемую, порочную страсть. Она сама поставила себя вне закона, и никто не посмеет защитить ее.
Зачем спешить? Да и куда ей бежать? Шотландец мертв, а табор не позволит матери ее спрятать.
Одного взгляда на лицо дочери хватило Наоми, чтобы понять самое страшное. Она помнила, как легли карты Таро, и видела злобную усмешку смерти.
Лайла была не в себе и не могла скрыть правду, а когда она все рассказала, то Наоми в ужасе и отчаянии отшатнулась от нее.