— Все в порядке. Поезжай в редакцию, только не очень быстро. Я, пожалуй, успею подремать, — пробормотала она. Сил на то, чтобы лезть в сумку, включать сотовый и проверять, правда ли у нее больше сотни неотвеченных вызовов, не было.
На Дженнифер, как обычно после стресса или серьезного потрясения, навалилась нечеловеческая усталость. Если она сейчас же не закроет глаза и не поспит хотя бы пятнадцать минут, она умрет. Непременно.
— Скажи только, как все прошло?
— Прекрасно. Подробности в следующем номере.
Сквозь некрепкий, как паутина, сон Дженнифер слышала, как Джерри что-то радостно объяснял Саймону по телефону.
5
Эдвард варил кофе. Ему нравилось самому делать многие вещи, но варка кофе всегда была излюбленным ритуалом. Кофеварки он не признавал как явление. Чашка кофе — это едва ли половина удовольствия, которое можно получить от всего процесса. Он всегда помогает отвлечься от проблем или привести мысли в порядок. Медно поблескивает на плите джезва, слышится шелест медленно нагреваемой воды, божественно пахнет молотыми кофейными зернами. Самый этот запах уже бодрит.
Эдвард варил кофе и не прятал улыбку, которая играла на губах. И правда, почему бы человеку не улыбаться самому себе? Особенно когда такой занимательный выдался день.
На кухонном столе за его спиной лежал диктофон. Он принес его сюда, как если бы собирался поразмыслить над дальнейшей судьбой верного орудия журналистов и шпионов. Эта чудаковатая милая девушка умудрилась забыть самое важное. Черт, ну и влетит же ей от босса, наверное!
Эдвард покачал головой. Кофе начал уже подниматься. Этот момент немного напоминал ему извержение какого-нибудь африканского вулкана. Эдвард доподлинно не знал, точнее не помнил, есть ли в Африке действующие вулканы, но наверняка должны быть.
Он снял джезву с огня и долил холодной воды.
Что-то в ней такое есть... Дженнифер.
— Дженнифер, — повторил Эдвард вслух, будто пробуя ее имя на вкус.
Оно было теплым, как дыхание южного ветра — терпкого, вечернего ветра пустыни. Красивое имя, хотя и довольно распространенное. Странно, что оно никогда не вызывало у него таких приятных ассоциаций раньше. Кажется, оно просто играет на образе этой девушки, как играет драгоценное колье на высокой смуглой шее. Под третьим подбородком какой-нибудь престарелой богачки ему делать нечего.
— Дженнифер, что же в тебе такое таится?
Эдвард имел привычку разговаривать с самим собой в минуты хорошего настроения. Сейчас оно у него как раз таковым и было, даже более того. Он чувствовал себя... взбаламученным. Ему казалось, что он ощущал ускорившийся ток крови по жилам и легкое покалывание в кончиках пальцев. Эдвард недоумевал, в чем причина такого странного состояния. Обед со сценаристом его будущего фильма прошел действительно хорошо, но ничего нового по сути Джеймс ему о роли не сказал. Радость от ее получения Эдвард пережил две недели назад. Неужели это интервью так взволновало его? Можно было бы ожидать, что оно вызовет досаду и раздражение — Эдвард не любил общаться с назойливыми и зачастую абсолютно бестактными журналистами. Но нет же! Дженнифер вовсе не произвела на него того впечатления, что обычно производили ее коллеги — цепкой стервы, жадной до сплетен и готовой на все ради сенсации. Она сказала, что это ее первое интервью. Что ж, возможно, через несколько месяцев она растеряет свой шарм и непосредственность... Хорошо, что они встретились раньше, чем это произошло.