Между тем Михалев, идя в хвосте, клевал длинными пулеметными очередями фюзеляж то одного, то другого из замыкающих строй юнкерсов.
Вот граница родного аэродрома. Еще стремительнее и смелее носился по кругу Бухтеев, ясно различая мерзкую свастику на крыльях врага. Еще яростнее бил сзади Михалев. Совсем близко защитные разрывы зениток усеяли небо, и стая резко изменила курс. Одно и то же счастливое, удовлетворенное чувство охватило отважных друзей: отогнали! Спасибо зениткам — помогли! Но хищникам верить нельзя — вдруг повернут обратно, — и два истребителя гнали их дальше, на 50 километров от аэродрома.
Теперь домой! Горючее на исходе, только-только вернуться...
За считанные дни смертельной борьбы с фашизмом на «лицевом счету» у старшего лейтенанта Бухтеева немало замечательно искусных полетов, отважных подвигов, смелых схваток с врагом. Он без страха и устали ходит в далекую разведку по тылам врага, один и на пару, но возвращается невредимым, несмотря на десятки пробоин в машине. Каждый день, нет, по несколько раз в день, он глядит в глаза почетной смерти, но твердо верит в себя, а свой чудесный скоростной ястребок и, самое главное, в великое, правое дело, за которое вместе с ним поднялся двухсотмиллионный народ. Вот почему и перед боем, и после боя Бухтеев одинаково жизнерадостен, заражающе весел. Вся его плотная, невысокая, коренастая фигура дышит молодостью и завидным здоровьем, а карие глаза по-юношески ясны и улыбчивы.
В последних числах июля летчикам Бухтееву и Зосимову было поручено разведать продвижение неприятельских сил. Выполнили задание, как всегда, с разумным риском и тщательностью. Пора было вернуться. Проходя вдоль железной дороги между станциями В. и М., летчики заметили на высоте тысячи метров два бомбардировщика Юнкерс-88. Бухтеев подал товарищу сигнал атаки, и оба бросились на врага, успев набрать почти равную с ним высоту. По молчаливому соглашению поделили добычу: Бухтеев облюбовал себе ведущего, а Зосимов — ведомого. С расстояния в 10 метров Бухтеев открыл огонь из пулеметов по хвостовому оперению фашиста. Удар был так точен и неотразим, что немец сразу же пошел вниз. Но Бухтеев не верил немцу. Он знал, что враг часто прибегает к хитрым уловкам, симулирует падение, чтобы вырваться из-под убийственного огня, спасти свою шкуру, а затем на малой высоте выровнять и попытаться уйти. Преследуя Юнкерс сверху, Бухтеев не отрывался от него и с ожесточением строчил по его моторам.
— Врешь — не уйдешь! — Из стеклянной кабины немецкого стрелка-радиста несся ответный огонь, но уже растерянный и неточный. И тем не менее победа далась Бухтееву нелегко — он получил десять пробоин в самолете.