Увлеченность императрицы историей России не могла не отразиться и на ее литературном творчестве. Екатерине принадлежит несколько пьес на исторические сюжеты, одна из которых непосредственно связана с эпохой Рюрика — «Историческое представление из жизни Рюрика». Она была написана в 1786 году для Эрмитажного театра. В этой пьесе Екатерина, пытавшаяся в своем драматургическом творчестве подражать, ни много ни мало, историческим хроникам Шекспира, впервые обратилась к теме, ставшей позднее скандально известной — мятежу Вадима Новгородского.
Как мы помним, о самом Вадиме Храбром сохранились лишь весьма неопределенные сведения в летописании XVI века, однако В. Н. Татищев, занимаясь логическим домысливанием русской истории, счел этого персонажа, убитого Рюриком, возглавителем мятежа против княжеской власти. Екатерина решила использовать этот сюжет, но представила его в ином, нужном ей ключе.
В пьесе действуют новгородский князь Гостомысл, новгородские посадники Добрынин, Триян и Рулав (нетрудно заметить, что в основе этих имен — имена реального новгородского наместника, дяди князя Владимира, Добрыни, и двух русских послов, упомянутых в договоре Олега с греками, — в пьесе Триян и Рулав выполняют роль послов к варягам), новгородский воевода Рагуил, славянский князь Вадим — «сын меньшой дочери Гостомысла» (согласно домыслу Татищева), дочь Гостомысла Умила и ее супруг, финский король Людбрат, их сыновья Рюрик, Синеус и Трувор, жена Рюрика Едвинда, «княжна урманская», и ее брат Олег, пасынок Рюрика (сын Едвинды) от первого брака Оскольд и др. Вслед за Татищевым все персонажи ранней русской истории оказываются связанными между собой родством. Мятеж Вадима предстает как династическая коллизия — умирающий Гостомысл отдает власть своим варяжским внукам в обход Вадима, внука от младшей дочери. Послы «Славян, Руси, Чуди, Веси, Мери, Кривич и Дрягович», выполняя волю Гостомысла, призывают Рюрика с братьями. Вадим остается местным славянским князем, вынужденным подчиниться «великому князю новгородскому и варягорусскому» Рюрику, своему старшему двоюродному брату. Пылкий патриотизм Екатерины и здесь берет свое — Рюрик и варяги показаны как храбрые мужи, воюющие в разных странах Европы, вплоть до Португалии и Испании, сам же Рюрик доходил до Парижа. Славяне тоже оказываются не лыком шиты: «Славянская одна пехота на востоке, юге, западе и севере овладала толикими областьми, что в Европе едва осталась землица, до которой не дошли».
Прибыв на Русь, Рюрик активно принимается за дело. Он намеревается укрепить Ладогу, посылает «начальников» в подвластные города, отправляет Оскольда в Киев, своего «вельможу» Рохволда — в Полоцк (здесь опять смешение времен — Рогволод был современником Владимира) и принимает титул «великого князя», поскольку имеет под своей властью местных князей. Иными словами, совершает все то, о чем Екатерина писала в своих исторических «Записках». Вадим же в Новгороде поднимает мятеж против варягов, однако при приближении варяжского войска волнение прекращается, а сам Вадим оказывается в плену. На суде перед Рюриком Вадим признается в организации мятежа, но Рюрик прощает его. Показательны слова Едвинды, обращенные к мужу: «Вадим молод, с младенчества при деде вашем воспитан, окружен был ласкателями, кои бодрость духа его поощряли к блистательным предприятиям; род князей славянских храбр… кровь их течет в вас, государь… Вадим брат ваш двоюродный… подданные обожают милосердие… Прости мне государь, что я так смело изъясняюсь; ты не токмо любишь слышать правду, ты поощряешь всех своим снисходительным обхождением говорить истину, дерзость одна тебе противна, ее ты прекращаешь по должности». Рюрик проявляет великодушие: «Бодрость духа его, предприимчивость, неустрашимость и прочия из того истекающия качества могут быть полезны государству вперед. Он с тобою, князь Оскольд, пусть поедет; Славяне же пошли к Киеву, он там их соберет и будет тебе верно помощником. Освободите его из-под стражи…» Тронутый милосердием Рюрика, Вадим падает на колени и говорит: «О, государь, ты к победам рожден, ты милосердием врагов всех победишь, ты дерзость ею же обуздаешь… Я верный твой подданный вечно». Интересно, что инициатива прощения Вадима исходит от Едвинды — Екатерина как бы показывает особую склонность женщины-княгини к добросердечию и мягкости, намекая тем самым на собственный пример.