Рюрик (Пчелов) - страница 223

Позднее «романтический» Вадим, лишенный, впрочем, каких бы то ни было бунтарских порывов, стал героем одной из баллад Жуковского. Как известно, эти баллады сыграли значительную роль в истории русской культуры. Сам жанр, возникший еще в эпоху Средневековья, приобрел чрезвычайную популярность у западноевропейских поэтов-романтиков, став своего рода «визитной карточкой» романтизма. Жуковский использовал целый ряд сюжетов из баллад зарубежных, прежде всего немецких, поэтов, но стремился порой придать этим произведениям русский колорит. Сочинил он и несколько оригинальных баллад, самой известной из которых стала «Светлана». Баллады Жуковского были своеобразным знаменем русских романтиков, борцов с архаическими литературными традициями, сторонников нового, «карамзинистского» направления в литературе, группировавшихся вокруг неформального кружка «Арзамас». Участники «Арзамаса» даже приняли для себя шуточные прозвища, взятые из баллад Жуковского. В 1810 году Василий Андреевич сочинил балладу «Громобой», сюжет которой восходит к прозаическому роману немецкого писателя Христиана Генриха Шписа (1755–1799), но творчески переработан Жуковским. Действие перенесено во времена Древней Руси, имя главного героя — Громобой — заимствовано из одноименного рассказа литератора Гавриила Петровича Каменева (1772–1803). Начинается баллада картиной думы главного героя, сидящего на берегу Днепра:

Над пенистым Днепром-рекой,
Над страшною стремниной,
В глухую полночь Громобой
Сидел один с кручиной;
Окрест него дремучий бор;
Утесы под ногами;
Туманен вид полей и гор;
Туманы над водами;
Подернут мглою свод небес;
В ущельях ветер свищет;
Ужасно шепчет темный лес,
И волк во мраке рыщет.

Нетрудно заметить, что такой зачин — одинокий герой на фоне бушующей стихии — повторяет начало повести Жуковского «Вадим Новгородский». Сюжет баллады повествует о грешнике, который продал свою душу дьяволу Асмодею, а в час расплаты отдал ему и души своих невинных двенадцати дочерей. Но искреннее раскаяние Громобоя, его горячие молитвы и благочестивая жизнь принесли надежду на искупление греха. По воле Творца дочери Громобоя должны спать непробудным сном до тех пор, пока не явится чистый душою юноша, движимый любовью к одной из них, и не снимет заклятие с сестер. Душа же почившего Громобоя будет томиться в отверженной могиле, ожидая искупления и пробуждения своих дочерей. Стены, поросшие лесом, закрывают обитель Громобоя от людей, и его владения превращаются в сказочное «спящее царство».

В 1814–1817 годах Жуковский продолжил эту историю новой балладой — «Вадим», которая вместе с «Громобоем» составила «старинную повесть» под названием «Двенадцать спящих дев». Для образа юного героя поэт и воспользовался романтическим именем Вадима. Этот Вадим, впрочем, не имеет ни малейшего отношения к «историческому» Вадиму Новгородскому — общее у них только имя и новгородское происхождение. Вадим — прекрасный юноша-новгородец, который, полюбив одну из дочерей Громобоя, увиденную им во сне, сумел избавить ее и всех ее сестер от векового заклятия. Мистическое, религиозно-романтическое содержание этой баллады не оставляло места для прежних, тираноборческих, свободолюбивых мотивов в образе главного героя. Вадим баллады Жуковского — кристально чистое создание русского романтизма. Это совершенно другой герой, и, соответственно, само имя Вадим «зазвучало» по-новому. Возможно, именно популярность баллады Жуковского, как и в случае с именами «Людмила» (впоследствии еще больше прославленным Пушкиным) и «Светлана», стала основой для дальнейшего вхождения имени «Вадим» в живую ткань русской культуры и способствовала его распространению в русском именослове.