. Надо заметить, что сам Татищев называл этот источник «историей», и только последующие авторы стали называть его «летописью». Вот как описывает Татищев его появление. Работа над «Историей» заставила Василия Никитича предпринимать всюду, где только можно, поиски «полнейших манускрыптов для списания или прочитания». Среди других людей, к которым обращадся Татищев, был и его «ближний» свойственник Мелхиседек Борщов, который служил игуменом в разных монастырях, а к тому времени являлся архимандритом Бизюкова Крестовоздвиженского монастыря Дорогобужского уезда Смоленской губернии. Кстати, обитель эта находилась под особым покровительством известной дворянской семьи Салтыковых, к которой принадлежала царица Прасковья Федоровна, жена царя Ивана Алексеевича, старшего брата Петра I, также опекавшая монастырь (Василий Никитич находился с ней в дальнем родстве). Татищев просил Мелхиседека, чтобы тот «дал обстоятельное известие, где какие древние истории в книгохранительницах находятся, а ежели в Бизюкове монастыре есть, то б прислал мне для просмотрения, ибо я ведал, что он в книгах мало знал и меньше охоты к ним имел».
На свое письмо от 20 мая 1748 года Татищев получил от архимандрита ответ, в котором тот сообщал, что «ныне монах Вениамин, которой о собрании руской истории трудится, по многим монастырем и домам ездя, немало книг руских и польских собрал. Я его просил, чтоб из руских старинных книг хотя одну для посылки к вам прислал, а я ему обесчал заклад дать для верности, да он отговорился, что послать не может, а обесчал сам к вам ехать, если его болезнь не удержит; я ему на то обесчал за подводы и харч заплатить. Однако ж он не поехал, сказав, [что] за старостию и болезнию ехать не может, а прислал три тетради, которые при сем посланы, и прошу оные не умедляя мне возвратить, чтоб ему отдать». Впоследствии Татищев решил, что «Вениамин монах токмо для закрытиа вымышлен». Присланные тетради представляли собой следующее: «из книги сшитой выняты, по разметке 4, 5 и 6-я, письмо новое, но худое, склад старой, смешанной с новым, но самой простой и наречие новогородское». Видимо, это была копия с какого-то более раннего текста. Татищев загорелся желанием увидеть оригинал, а не переписанные специально для него тетради. Поэтому, выписав из них те сведения, которых не было в известных ему летописях, он отослал их обратно и попросил Мелхиседека, «ежели всея книги прислать неможно, то б прислал мне первые три да из следуюсчих сим несколько». Но надежды не оправдались. В сентябре Татищев получил известие, что архимандрит умер, «а пожитки его разстосчены, иные указом от Синода запечатаны». Все попытки выяснить судьбу рукописи не увенчались успехом.