— Очень просто — его судьбой распорядились, не спрашивая о том. Человек волен в своем жизненном выборе, он может, в конце концов, выбрать смерть в борьбе за свою земную свободу. А ангел, назначенный служить Богу и людям, ничего этого, по замыслу о себе, не может.
— То есть опять — не может, но должен найтись, который сможет?
— Который захочет — правильнее сказать. И что ему оставалось в своей борьбе? Раз Бог учит не совершать ничего греховного — значит, он будет искушать грехом человека. Хотя занятие это для него нерадостное совсем
— Вот, теперь понял. Нет, маленький еще вопрос: а без ангелов было нельзя? Ну, что называется, «напрямую»?
— Напрямую… а вы своей волей сюда ко мне пожаловали?
Ответ подсказался из «классики»:
— Волею пославшего мя прокурора города.
— То-то.
Оба улыбнулись друг другу, Владимир хотел встать-попрощаться, но вспомнил вдруг, что с реалистическим образом сатаны сталкивался в литературе всего один раз, и редкая возможность беседы с таким человеком подтолкнула на, может быть, смелый слишком вопрос:
— А к Воланду из «Мастера и Маргариты» вы как, простите, относитесь?
Он даже голову слегка опустил, опасаясь, что сотворил неуместное что-то, бестактное.
— Ох, интересно вы, сын мой, сейчас спросили! — искренне прозвучало в ответ, и у Владимира, что называется, отлегло. — Да-а, очень в канву нашего разговора.
Хозяин улыбнулся, показалось — не только гостю, но и себе самому, потер руки, готовя ответ…
— У Булгакова была гениальная интуиция, — заговорил он. — А что это как не связь с миром, лежащим за пределами наших непосредственных знаний?
Гостю формулировка понравилась, он согласно кивнул.
— И вторая черта — непримиримость, стояние на своем. Михаил Афанасьевич на допросе в ОГПУ в 26-м году прямо сказал: советскую власть признаю как исторически состоявшуюся, а в революции был полностью на стороне белых.
Хозяин приостановился, заметив, что молодой человек этим фактом весьма удивлен.
— Не понимаю, как это ему сошло, — растерянно проговорил тот. — И зачем он вот так в открытую?
— Я вам про готовность к смерти раньше чуть говорил: важно не когда ты умрешь, а каким. У Булгакова, сын мой, была священническая натура, не по жизни, а глубоко родовая — кровная.
— Я знаю только, отец был профессором богословия.
— Оба деда священники сельские. Про бабушек нет точных данных, однако известно, что за простых, особенно сельских, священников замуж чаще всего отдавали поповских дочек.
Опять какая-то товарищеская манера, исходящая от настоятеля, подвинула Владимира на рискованное высказывание.