Внутри много света, глазам привыкать не надо.
Здесь вот, недалеко от входа — вспомнилась фотография — лежало тело священника.
Первое впечатление от дьякона — парень немного волнуется, но это не похоже на страх.
— С вас показания уже снимали, однако нам часто приходится повторять вопросы.
Молодой человек сделал в ответ легкий поклон.
— Где тут, Володь, та новгородская?
— Псковская, Виктор Сергеевич, вон, справа от вас.
— Псковская, виноват, — пройдя с десяток шагов, он указал рукой на икону: — Вам известно, что это работа двенадцатого века? Не менее ценная, чем иконы, на которые покушались.
Молодой человек вздрогнул и замер, глядя на небольшое в темных красках изображенье.
И у Виктора колыхнулось внутри: вот история перед ним, множества поколений русских людей, которые приходили, молились на этот лик, их глаза упирались сюда, и от каждых, хотя в ничтожной малости, сохранилась печать — губы шептали просьбу, благодарность, заветное что-то, глаза передавали их образу — этот образ знает про все, про всю жизнь Руси, и владея огромным, смотрит, кажется, равнодушно на их жалкий кусочек времени — жалкий и короткостью своей и всем прочим.
Дьякон перекрестился с поклоном.
— А вы не знали, что она за икона?
— Не ведал.
— Если я правильно понял, батюшка покойный рассказал вам про две ценные ярославские иконы, — он поддержал стиль собеседника, — но не поведал про эту?
Молодой человек поднес руку ко рту и кашлянул.
— Не так, несколько.
— А как именно?
— Батюшка мне ничего не рассказывал об иконах.
Голосом громче, чем нужно, вмешался Владимир:
— Вы ж сами мне говорили: вон те две иконы — старые ярославские, большой рыночной стоимости.
— Про «рыночную» я, извиняюсь, вообще не говорил. И вы меня неправильно поняли, я лишь слышал, как батюшка указывал на них в беседе с другим человеком.
Прокурор показал глазами помощнику, что надо спокойнее, и спросил:
— Какому человеку?
— Журналистка здешняя. А я рядом при их разговоре стоял.
Сзади быстро заговорил женский голос:
— Газетчица наша к нему приезжала. Я как раз в церковь шла, а она на машине. Машину поставила и прямо за мною в церковь.
Прокурор повернулся — люди тихо просачивались внутрь, крестились и кланялись на иконы, а перед ним стояла средних лет, энергичного вида, тетка.
— Вот к батюшке, значит, — поспешила та, — газетчица подошла, а об чем говорили, я не слыхала.
— Спасибо, — он перевел взгляд на дьякона, но потом снова на тетку: — Что за газетчица?
— Да как же, вот, что не вечер.
— «Еще не вечер»?
Смешливая оказалась, ошибка ее позабавила:
— А всегда путаю. Читаю эту газету, а название путаю. Я на следующий день покупаю, из остатков за три рубля отдают, — и снова обрадовалась: — Мне новости-то не к спеху.