— Ты не должен ничего мне доказывать.
— Может быть, я доказываю не тебе, а самому себе.
От усилий, которых ему стоило сдерживать себя, его голос звучал хрипло, напряженно.
— Нет, — прошептала Аделаида.
Она толкнула его от себя, и после короткой борьбы он сдался и лег на спину. Она приподнялась и очень бережно опустилась на него.
— Это для тебя, — сказала она.
Несколько мгновений ей казалось, что он не сможет передать контроль над ситуацией ей, но потом он со стоном освободил себя от ограничений, которые сам же на себя и накладывал. Аделаида почувствовала, что это акт доверия. Глубоко взволнованная, она взяла на себя управление энергией страсти, вспыхивающей между ними.
Гриффин перестал сдерживаться и, когда его настиг оргазм, издал торжествующий крик, несколько мгновений все его тело сотрясалось в бурной разрядке.
Аделаиде показалось, что комната внезапно наполнилась светящимся туманом. Несколько секунд она остро сознавала, что ее аура каким-то образом сплавляется с аурой Гриффина, словно они соприкоснулись душами. Со следующим ударом сердца все кончилось.
Она почувствовала, что Гриффин медленно вернулся в свое нормальное состояние. Она подождала, пока он спокойно ляжет под ней, вспотевший, неподвижный и полностью расслабленный, затем осторожно освободилась от него. Она тоже покрылась потом, уставшие мышцы внутренней части бедер чуть дрожали. Уже почти засыпая, Гриффин обнял ее, потянул на себя и уложил рядом. Аделаида теснее прижалась к нему. Она подумала, что дождется, пока он уснет, потом осторожно высвободится из объятий и вернется в спальню, на узкую постель с шелковыми простынями.
Между двумя ударами сердца она заснула.
Гриффин вошел из другой комнаты, застегивая на ходу рубашку, как раз вовремя — Аделаида только что поставила на стол тарелку с остатками хлеба, сыра и двумя яблоками. Она украдкой разглядывала его, пытаясь понять, в чем же он изменился со вчерашнего вечера. Используя горячую воду, которую Аделаида подогрела в камине, он умылся и побрился, но дело было не в этом. Она отметила, что он выглядит не только посвежевшим, но и каким-то воодушевленным. Его жесткость никуда не делась, но почему-то он казался моложе и, пожалуй, более беззаботным, словно вдруг сделал для себя открытие, что жизнь еще может предложить нечто хорошее.
Или, может быть, это ее собственное настроение повлияло на атмосферу сегодняшнего утра, ее сделало более жизнерадостной. Она все еще не могла привыкнуть к мысли, что спала в объятиях Гриффина и спала спокойно. Она не открывала глаз, пока в окно не заглянуло утреннее солнце. Она смогла провести всю ночь рядом с любовником — такое с ней случилось впервые в жизни.