— А вы? — обидевшись за людей, спросил Дужкин.
— Что я? — удивилась Розалинда.
— Не вы лично, а вы… — Саша долго не мог подобрать нужного слова, а потом выпалил: — Вы, динозавры, не такие?
— О нас сейчас речи не идет, — насупившись, ответила хозяйка дома. — По-моему, ты у меня в клетке, а не я у тебя. А если будешь грубить, я тебя накажу. Очень больно накажу. — Розалинда показала на стену, где висела плетка, свитая из тонкой проволоки. — Если удерешь, я поймаю тебя, и тогда не жди пощады.
В общем, как ответил Мартовский Заяц на вопрос Алисы: «Что вы будете делать, когда закончатся чистые чашки?» — «Мне эта тема неприятна!»
Хозяйка дома не собиралась обсуждать с питомцем достоинства и недостатки своих соплеменников. Продемонстрировав Дужкину плетку, она смягчилась и добавила:
— Но я надеюсь, ты будешь паинькой. Тебе у меня очень понравится. Верно?
— Конечно, — мрачно ответил Дужкин.
ДРУЖОК
Розалинда оказалась живым, проворным чудовищем. Собирая на стол, она виртуозно орудовала своими малоподвижными лапами, резво скакала по гостиной и все время что-то напевала.
На ужин Саша получил сладкую плюшку, похожую на поджаренную шапку-ушанку, и полуведерную чашку какао. За примерное поведение он был на время выпущен из клетки и даже удостоился чести сидеть за одним столом с хозяйкой дома.
Попивая какао со сливками, Дужкин, как кот на завалинке, жмурился от удовольствия и старался ни о чем не думать. Не глядя на динозавра, он снова представлял себя в гостиной у Розалии, той обаятельной Розалии, к которой он поочередно испытывал два взаимоисключающих вида любви: почтительную сыновью и менее почтительную — мужскую. Ощущение, что он никуда и не улетал, добавляла большая картина, которая висела как раз напротив него. Это была абстрактная живопись с преобладанием зеленого цвета. Что на ней изображено, Саша не знал, но догадывался, что, скорее всего, это портрет хозяйки дома.
— Тебе нравится эта картина? — перехватив его взгляд, равнодушно поинтересовалась Розалинда.
— Так, ничего себе, — ответил Дужкин и на всякий случай отвел взгляд.
— Это мой портрет. Художник говорил, что вложил в него всю свою душу. Ты видишь здесь его душу?
Саша почесал затылок, поискал глазами на огромном холсте хотя бы что-то, отдаленно напоминающее душу художника, и, ничего не найдя, осторожно ответил:
— Я не знаю, как она выглядит.
— Ты прав, — мрачновато произнесла хозяйка дома. — Этот пройдоха наврал. Нет здесь никакой души, но картина мне по душе. Она закрывает грязное пятно на стене. Раньше я думала, что душу лучше вкладывать в друзей и близких. Мне говорили, что она там дольше сохраняется. Это вранье. Однажды я сделала такое вложение. Этот негодяй и бездельник тратил мою душу направо и налево. Он топтал ее, отщипывал от моей души большие куски и раздавал своим таким же непутевым друзьям. Но в один прекрасный момент он проснулся и обнаружил, что моей души больше нет, она кончилась. И тогда этот подонок пришел ко мне и потребовал, чтобы я вложила в него еще хотя бы что-нибудь. Но у меня тоже ничего не осталось. Здесь-то мне и открылась истинная правда об этом типе.