— уже скоро. Чунь торговал, собирал сплетни — он слышал и помнил все, что при нем неосторожно говорили, а заодно и практиковался в языке, присматривался к поведению людей на базаре. Потом — ему учить агентуру и офицеров НОАК этому.
— Пойдем-ка! — Ли схватил Чуня за шиворот — сейчас я тебе покажу, как раскладывать товар!
— Ай… Не бейте, хозяин!
Ли затащил его в темноту контейнера, оглянулся, включил магнитофон, на котором были записаны только два голоса — его и Чуня. Запись была на китайском, и никто из окружающих до сих пор не понял, что и ругань, и жалкие оправдания — каждый раз одни и те же.
— Говори! — быстро сказал Ли
— Говорят, что много талибов стали шахидами, очень много. Из тех, кто туда ушел — выбили почти всех.
— И?
— Люди недовольны. Говорят о предательстве.
На лице полковника ничего не отразилось.
— Все?
— Нет. За день до наступления Ильяс погиб вместе со всеми людьми. Подорвался на управляемом минном поле, никто не знает, зачем его понесло в этот кишлак. Это было в приграничье, с той стороны. Оставшихся выбили снайперы.
Полковник задумался. Ильясом звали одного из наиболее авторитетных командиров Аль-Каиды в регионе, специалиста по диверсионной войне. Никто не знал о его национальности и о том, как он попал в Аль-Каиду — но, судя по имени, он мог быть русским.
— Почему ты говоришь об этом только сейчас?
— Узнали только вчера. Нашли машины.
Полковник кивнул. В бардаке наступления, после массированного ракетного удара американцев — могли потерять на насколько дней. Подумали, что он вышел в Афганистан, участвует в джихаде — а он… получается, что не участвует. Стал шахидом вместе со всеми своими людьми.
— Кто?
— Никто не знает. Говорят, в том районе видели какую-то группу. Один из стариков сказал, что это шурави снова вышли на охоту.
— Шурави?
— Русские. Старика считают сумасшедшим, но он сказал, что так всегда делали русские. Приходили и убивали. Американцы бьют с беспилотников.
— Еще что?
— Джалалутдин собирает недовольных. Он говорит, что все что произошло — это результат предательства.
Полковник задумался. Он знал, что Джалалутдин проходил обучение в Стамбуле и там же был завербован турецкой военной разведкой. Турки намного лучше, чем китайцы умели играть на этом поле, этого у них не отнять. Поэтому — такие игры надо пресекать в самом начале.
— Убери его. Тихо.
— Слушаюсь.
— Всё?
— Всё.
Полковник ткнул пальцем на клавишу магнитофона
— И только попробуй еще раз вывесить товар без ценников, сын шакала!
Уже когда полковник выходил с рынка, поглощая на ходу мясную лепешку с зеленью — ради дела приходилось есть и такую гадость — в кармане завибрировал пейджер. Полковник носил с собой пейджер и никогда не имел сотового телефона — потому что с сотового телефона, даже выключенного легко и определить местоположение абонента, и прослушать, что он говорит, дистанционно подключившись и считывая микроколебания мембраны. Поэтому, полковник, как и все люди Аль-Каиды никогда не имели с собой телефона, а пользовались пейджером, который невозможно ни засечь, ни прослушать. Если же надо было куда-то позвонить — на базаре ходили люди с сотовыми, можно было заплатить и позвонить. Или позвонить из общественной телефонной кабины.