– Наверное, из тех мальчиков, про которых стишки пишут, ну, знаешь: маленький мальчик нашел пулемет…
– Ага. Только тут получается: маленький мальчик санки нашел…
– Кто-то домой безголовым пришел. Или так: мальчик на санках крошил всех в лапшу…
– Встречу без санок, тогда придушу, – подхватила Динка.
– Надо же что-то с этим делать, – подмигнул Толик. – Я сейчас.
– Да ладно, не надо, куда ты?
Но тот уже крутанулся на коньках, запетлял по льду, высматривая «вампиреныша», а через пару минут мимо Динки проехал живой поезд. Толик впереди, запряженный в санки, сверху – гурьба мальчишек, сзади – цепочка малявок на коньках. Народ расступался, и даже хоккеисты уважительно съезжали с дороги.
Сделав круг, Толик разогнался, резко свернул, и санки врезались в мягкую кучу снега у хоккейных ворот. Куча-мала рассыпалась со счастливым визгом.
Толик картинно затормозил рядом с Динкой, она засмеялась. Вроде пустяк – развлек малышню, – а отчего-то стало хорошо и весело. Они влезли наверх, помогая друг другу. Переобулись, Толик запихал коньки в рюкзак. В сумерках мягко кружился снег. Лязгал вдалеке завод. Возле площади перемигивались сиреневые и оранжевые фонари. Динка остановилась на границе тени и света, задрав голову вверх.
– Смотри, снег… как будто белые бабочки с неба летят. Целая стая снежных бабочек. Я от снега отвыкла, в Монголии дубак, но без снега, а он такой красивый, оказывается. Какие тени – розовые, сиреневые…
Толик придвинулся ближе, подхватил:
– Это еще что, вот когда вьюга – с неба не просто бабочки, настоящие белые птицы летят. А в феврале, если заметет, то и снежные бомбы.
Он наклонился, обнял ее за плечи, притянул к себе…
– Не надо, перестань! – отстранилась Динка.
– Но ты мне нравишься! Хочу, чтобы ты была моей девчонкой. Девушкой в снежных бабочках…
Динка улыбнулась с холодком:
– А в снежных бегемотах не хочешь? Ты меня видел всего два раза, с какой стати?
– А вдруг… любовь с первого взгляда?
– Да ну? А со второго не хочешь? – она вдруг ощетинилась. – Бабушке своей лапшу вешай. А что такое любовь, ты знаешь? Ты ее чувствовал когда-нибудь, любовь? Ты ее видел? Слышал? Думаешь, если я с тобой пошла на каток, то меня лапать сразу можно? Тьфу, придурок!
Она сама не понимала, что с ней.
Хотелось плакать.
Хотелось толкнуть Толика изо всех сил, убежать, заорать.
Может быть, потому, что никто никогда не любил ее по-настоящему, никто никогда. И нет в мире никакой любви. А Толику просто хотелось потискать ее, вот и все. Вдруг прокатит на свежачка?
Она свирепо развернулась и быстро пошла к дому.