— Выполнить этот план будет нелегко, но другого выхода действительно нет. Что касается командира группы, то как я понял, вы претендуете на это место. Конечно, нужно бы вам отказать, но ваша ночная операция была проведена очень успешно, а штаб представляет собой такую важную цель, ради которой можно рискнуть. Так что…
Тут в дверь негромко постучали.
— Разрешите, товарищ капитан.
Судя по петлицам младшего лейтенанта НКВД, это явился наш особист, которого я так опасался.
— Разрешаю.
— Проходи, а то мы уже заканчиваем пирушку. Тебе штрафную за опоздание. — Похоже, Иванов был на ты со всеми, кроме командира.
Сергей еще раз разлил всем из спиртового чайника, но мне, к счастью, на донышко.
— Есть какие-нибудь новости?
— Да нет, товарищ капитан, меня вызывали в армейский отдел для инструктажа по перебежчикам.
— Странно. После того, как от нас забрали литовцев, в нашем полку такой проблемы больше не было. Дезертирства, правда, случались. Хотя в бою точно не скажешь — погиб боец, в плен попал раненым или на самом деле сбежал подальше в тыл.
— У нас не было, а вот на некоторых участках фронта такие случаи происходили: начитается несознательный боец вражеских листовок, и по глупости поверит тому, что там пишут. А потом ночью перебегает к врагу и сам, сам сдается в плен. В нашей дивизии народ, конечно, сознательный, да и река здесь. Но вот кое-где, к сожалению, такое происходит все чаще.
— Вот значит, как бывает. — Козлов медленно начал рассказывать — Мы то в окружении только один раз и были, да и то сразу вышли. А вот некоторые части по три раза попадали, и выходили с боями. Я беседовал с некоторыми из таких товарищей. Они рассказывали, что когда у окруженцев заканчиваются боеприпасы, продовольствие, медикаменты, а линия фронта далеко, то многие бойцы слабые духом, от отчаяния бросали оружие и сдавались немцам. Их можно понять, хотя и не простить. А вот как можно сдаться без окружения я вообще не понимаю. Хотя, в Империалистическую было намного хуже. Тогда не было механизированных частей, не было стремительных прорывов танков и быстрых окружений. И все-таки миллионы наших солдат тогда сдавались в плен.
— Мне некоторые фронтовики рассказывали, как бороться с перебежчиками. — опять не удержался я.
Особист первый раз внимательно посмотрел на меня. До этого он делал вид, что я ему совершенно не интересен.
— Несколько смелых бойцов берут компактное оружие — пистолеты, а если есть то автоматы, прячут под одеждой или закрывают котелком. Они идут к немецким позициям, размахивая листовкой-пропуском, и крича "нихт шассен, битте бред" и прочую ерунду. Немцы сейчас, в начале войны, еще непуганые и думают, что большевики вот-вот побегут сдаваться в плен. Поэтому они радуются, и принимают все за чистую монету. Наши бойцы спокойно подходят к передовому посту, еще и спрашивают, где проход в минном заграждении, а потом открывают огонь и спокойно отходят. — На самом деле я читал, что такие случаи были в 43-м году. Но в 41-м тем более, этот трюк должен был прокатить. — Несколько таких акций на разных участках фронта, и немцы сами начнут стрелять в перебежчиков. Может быть, стоит протолкнуть эту идею наверх.