– Какие новости у вас? – спросил Кондратенко, обернувшись к Рейсу.
– Получено подтверждение об отходе Штакельберга после боя у Вафангоу на север и приказ о повторном выходе флота в море для прорыва во Владивосток.
– Тэк-с! Значит, деблокада Артура откладывается на неопределенное время, раз Куропаткин пятится назад вместо продвижения вперед, – заметил Кондратенко. – Интересно, как велики силы против нас, не попробовать ли нам наступать, дабы оттянуть часть японцев на себя.
– Что вы, ваше превосходительство! Наша задача защищать Артур, а не оттягивать на себя силы. У нас и так очень мало людей, – горячо возразил Рейс.
– Если не наступать, то беспокоить почаще японцев вылазками разведчиков будет весьма полезно.
– Напрасная трата живой силы! Многого они не узнают и только понесут зря потери! – возражал полковник.
– Взаимодействие армии и крепости в том и заключается, чтобы заставить противника дробить свои силы между ними.
– Академическое рассуждение. Роман Исидорович. Своя рубашка ближе к телу. Пусть Куропаткин сам о себе заботится, – вмешался Стессель.
Пока генералы вели между собой беседу, Померанцев и Гантимуров занялись приготовлением завтрака. Появился накрытый белой скатертью стол, на котором живописно разместились закуски. Захлопали пробки, и батарея разнообразных бутылок дополнила убранство стола.
– Не кручинься, Анатолий Михайлович! Попомни мое слово, разобьем мы макак косорылых в пух и прах, и будешь ты генерал-адъютантом, а то и фельдмаршалом. Всех самотопов подчинят тебе, и они станут ходить по струнке. За нашего вождя и полководца генерала Стесселя! Урррааа! – заорал Никитин и полез целоваться со своим другом.
Потом пили за Кондратенко, Никитина, артиллеристов. Никитин поднял бокал даже за железнодорожников, но Стессель запротестовал.
– За штатскую сволочь не пью! – категорически заявил он.
Звонарев сидел в углу и наблюдал за происходящим.
– Когда же ваша свадьба, молодой человек? – обернулся к Звонареву Стессель. – Моя жена уже приготовила для Вари подарок.
– Боюсь, что никогда, ваше превосходительство.
– Фордыбачит, значит, девица. Она с норовом. Быть вам под башмаком до конца своих дней! – продолжал Стессель.
– Я не отказался бы от такого очаровательного башмачка! – вставил Гантимуров, иронически оглядывая Звонарева.
– Что ж, обручения еще не было. Можете попытать счастья, – усмехнулся Стессель.
Поезд остановился у разъезда одиннадцатой версты. В вагон тотчас же вошел Фок в сопровождении начальника своего штаба полковника Дмитриевского. Отдав Стесселю рапорт о положении дел на позиции, Фок поздоровался со всеми и занял место рядом, со Стесселем,