– Особенно не беспокойтесь. Мой командир бригады, полковник Ирман, решил правофланговые батареи вопреки приказу Фока пока оставить на месте. Я лично повидаюсь с полковником Мехмандаровым. Мы с ним старые друзья и с полслова поймем друг друга. Какие бы приказания ни отдавал Фок, батарея подполковника Лаперова, где я старшим офицером, никогда не бросит без помощи полки дивизии Кондратенко, – пылко проговорил Шахлинский. – От правофланговой батареи Романовского до штаба Двадцать шестого полка всего три-четыре версты, я за полчаса доберусь до него и передам все, что нужно. Вы же поезжайте прямо к Енджеевскому.
Стах уже спал, когда Звонарев вошел в его палатку, но будить его не пришлось: он тотчас же проснулся и, натянув сапоги, присел к столу, на котором стояла зажженная свеча. Выслушав Звонарева, он тихонько свистнул.
– Ясно, что Фок хочет подложить свинью Кондратенко. Но мы еще посмотрим, что из этого выйдет. Я, конечно, с удовольствием перейду к Семенову, а что касается моих охотников, то постепенно я их всех перетащу за собой. Денисов! – крикнул поручик, приподняв полу палатки.
– Чего изволите? – отозвался голос из темноты, и в палатку вошел коренастый стрелок с перевязанной головой.
– Надо всех больных и раненых отправить в тыл, – начал было поручик.
– Они, ваше благородие, не хотят. И здесь, говорят, переможемся.
– Я перевожусь в Двадцать шестой полк, – объявил ему поручик.
Унтер-офицер с удивлением посмотрел на поручика.
– Как же мы без вас-то будем, Евстахий Казимирович? – спросил он. – За вами мы и в огонь и в воду пойдем, потому что вас знаем, – зря людей не поведете, а новый начальник неизвестно какой еще попадется.
– Пусть, то нездоров, отправляется в госпиталь, а там просится в Двадцать шестой полк.
– Смекнул, ваше благородие! Только половина команды сразу уйдет. Много у нас легкораненых, которые в строю остались. Есть, кроме того, больные, особенно животом, ревматизмом и куриной слепотой.
– Всем сразу уходить нельзя: человек по пятнадцати в день, не больше.
– Понял! Созову взводных, мы мигом это дело обмозгуем. – И унтер скрылся из палатки.
Вскоре лагерь зашумел. Послышались споры, кому прежде идти к поручику в Двадцать шестой полк.
– Кондратенко очень хотел, чтобы вы оставили на месте часть своих людей, – напомнил Звонарев.
– Хорошо. Сразу у десятка-другого стрелков заболят животы. Они и останутся на месте, когда полк будет уходить. По прибытии же Двадцать шестого полка они чудодейственным образом все поправятся. Эту комедию мы разыграем легко. Одним словом, совсем облапошим эту жирную свинью Савицкого! – радостно проговорил Стах.