Обращение Посольства Австралии в России к ГАИ РФ
Эта женщина отдавала всё свое время и энергию, чтобы как-то помочь детям из Припяти, т. е. почти из самого центра Чернобыльской катастрофы. Она и её муж были инженерами, до аварии они работали на реакторе, а после взрыва работали как «ликвидаторы». Оба они были людьми старой закалки — хоть и страдали, но не хныкали!
Оставив грузовик в Киеве, я вернулся в Москву, где меня приютил мой старый знакомый Эдуард К. Не знаю, почему, но позже, уже в 1994 году, связь между нами прервалась. Жаль! Очень жаль!
Из Москвы я поехал опять в Санкт-Петербург, опять встретился с Ларисой и Юрой. Я им страшно благодарен за их дружбу и безграничное гостеприимство! Перед самым отъездом я зашел в свою бывшую школу. Познакомился там с очень приятным человеком, Николаем Ефимовичем Воробьёвым, который принял меня как выпускника этой школы 1939 года.
Я оставил у него мой австралийский адрес с просьбой помочь найти кого-либо из оставшихся в живых выпускников нашего класса, после чего улетел из России в Австралию.
Моя «охранная грамота» на пути в Старый Вышков
В моей душе ещё не успели улечься впечатления от поездки в Россию, когда из Санкт-Петербурга пришло толстое письмо. Писал Н.Е.Воробьёв. Ему удалось связаться кое с кем из моих бывших школьных друзей! У меня закружилась голова! После стольких лет! Милые мои, дорогие мои однокашники! Да, а ведь стоило жить так долго, чтобы ощутить такую радость, какую в тот момент я ощутил! Спасибо судьбе за крепкое сердце! Ещё одно письмо — от верного друга детства Владимира Капитоновича Полянина (Магалифа) оказалось в моём почтовом ящике. Тут я уже почти совсем не сошёл с ума. Начал говорить по-русски с женой и детьми (а они не понимают по-русски), начал звонить в туристическое бюро и заказывать билет в Россию. Тут меня одёрнула жена. «С ума сошёл, что ли? Ну, куда ты полетишь? Сейчас там зима, под снегом и Петербурга-то не найдёшь», — приводила она разумные доводы для откладывания моего второго полета в Россию до весны.