— Я спрошу его. А вы там пока продолжайте поиски.
Она услышала глубокий вздох на другом конце провода.
— А сколько еще искать, Сью? Даже если мы найдем документы, подтверждающие то, что мы уже узнали, единственное, что мы можем сказать, — она была неверна своему жениху, но не то, что она лгала о случившемся. Как, интересно, ты собираешься найти этому доказательства, если единственный свидетель мертв?
— Я не знаю, Дон.
Он заговорил мягко, осторожно.
— Ты уверена, что она лжет, Сью?
— Да.
— Я, конечно, не считаю, что ты что-то придумываешь…
— Нет.
Он еще раз вздохнул.
— Знаешь, что? Передай кое-что от меня Форрестеру, ладно?
— Конечно, Дональд. Что?
— Скажи ему, что я приостановил съемки только из-за тебя. Что я допускаю возможность того, что Джудит Рентой оклеветала его, потому что верю твоему мнению. И скажи ему еще, что мне все равно, насколько он там хорош, но если он обидит тебя, ему придется отвечать за это мне.
Сьюзен быстро заморгала, чтобы не пролились неожиданно выступившие слезы. Дональд всегда обращался с ней по-отцовски нежно, но был так корректен при этом и так тщательно держал дистанцию, которую она установила, что Сьюзен никогда не приходило в голову, что он к ней так сильно привязан. Уже второй раз за один день она испытала теплое чувство защищенности.
— Спасибо, Дон, — прошептала она и быстро повесила трубку.
Чуть позже раздался легкий стук в дверь. Вошел Шон. Темные волосы были еще влажными после душа. Она заметила, что он переоделся в ослепительно белую водолазку и черные брюки.
— Час прошел, — сказал он, холодно посмотрев на нее. Полуденный свет подчеркнул тени на его лице, и стало заметно, что он не брился.
— Вы знаете, как добраться до больницы, где лежала Джудит?
Вопрос, казалось, позабавил его.
— Конечно, я знаю, как туда добраться.
— Прекрасно. Я хочу, чтобы вы меня туда отвезли. — Она взяла со стола свою книжку и направилась к дверям.
— Сейчас? — удивленно нахмурился он, когда она прошла мимо него.
— Да, сейчас. Мы начнем с больницы.
Шон не разрешил ей надеть собственную одежду. Он был очень категоричен.
— Это не теплое пальто, а куртка, к тому же калифорнийская, — упрямо сказал он, стягивая с нее удобную замшевую курточку и вешая ее в шкаф. — Нью-Гэмпшир не назовешь тропиками и в самые теплые дни, а сегодня надвигается холодный фронт. Если вы хотите, чтобы я повез вас в больницу, наденьте вот это.
Сьюзен хмуро взглянула на длинное черное кашемировое пальто, отметив про себя, что сшито оно отлично и подходит ей по размеру.
— Я не люблю носить чужую одежду, — проворчала она.