— Я только что беседовал с Джереми Харрисоном, старшим инспектором. Он сказал, ты намерена взять интервью у Уэйна.
— Да. Именно так. Собираюсь, — подтвердила Молли, пытаясь не замечать свинцовой тяжести, что легла на сердце, едва она поняла, что Алекс заговорил с ней не по личным мотивам.
— Молли, не думаю, что интервью с Уэйном — хорошая мысль…
— Не думаешь? — взорвалась Молли. — Итак, я права. Я знала, что все твои слова в зале — просто фасад, что в душе ты презираешь и ненавидишь этих бродяг. Ты ничем не отличаешься от всех остальных. Все твои слова о терпимости, о попытках понять их точку зрения — просто… просто ложь. Как и…
— Это не ложь, — со сдерживаемой яростью проговорил Алекс, знакомым ей жестом отбрасывая назад волосы. — Боже мой, какая-то безответственная, фанатичная маленькая…
— Я… я — безответственная и фанатичная? — выкрикнула Молли. — Ну, если ты такой великодушный альтруист, почему же пытаешься помешать мне взять интервью у Уэйна, почему лишаешь его права высказать свой взгляд в печати? Просто ты стараешься защитить себя, сохранить свое положение…
— Большей глупости невозможно придумать, — мрачно проговорил Алекс. — Если я и пытаюсь кого защитить, то тебя…
— Меня? Ха! Я не верю ни единому твоему слову, — выпалила Молли. — В таком случае ты бы не… — Она осеклась.
— Продолжай, — потребовал Алекс, но тут, к счастью, какие-то люди захотели поговорить с ним, что позволило Молли сбежать.
Десять минут спустя, направляясь пешком к дому и вдыхая успокаивающий нервы ночной воздух, она остановилась, привлеченная ароматом поздних левкоев, цветущих в садике у хорошенького бревенчатого домика. Знакомый с детства запах… Пожилая леди, жившая по соседству с ее бабушкой, тоже выращивала левкои…
На сегодняшнем собрании была очень похожая пожилая женщина, которая весьма эмоционально говорила, что красота восстановленного леса напоминает ей о тех временах, когда она была девочкой.
Размышляя о том, как грустно и даже трагично, что люди, вместо того чтобы улучшать свою жизнь такой красотой, вымещают на ней свою злобу и агрессию, Молли продолжила свой путь.
Как ни странно, вместо ощущения триумфа — наконец-то Алекс показал себя в истинном свете — она терзалась болезненным чувством горькой потери.
Но ведь хорошо, что она не попалась в ловушку, не поверила ему, не начала возводить его на пьедестал…
В доме было темно, когда Молли открыла парадную дверь. Нащупав выключатель, она щелкнула им.
Дверь на кухню была приоткрыта, и в коридоре слегка сквозило, словно она оставила открытым окно. Но это невозможно. Она закрыла его, прежде чем бежать на собрание, не так ли?