Тамар понимала, что с приходом галеры ее судьба изменилась. Прежде она готова была примириться с жизнью с Хьюмилити, она жила надеждой на предстоящий отъезд из страны. Но теперь… Бартли вернулся.
В первый же день своего возвращения, под вечер, Бартли приехал в Пенникомкуик. На пристани им удалось лишь обняться на мгновение. Затем толпа окружила его, и она воспользовалась этим, чтобы убежать. Тамар необходимо было побыть одной, подумать наедине о событии, грозившем перевернуть ее жизнь.
Она увидела, что Бартли подъезжает к дому, и вышла ему навстречу.
Бартли сидел на лошади и смотрел на нее сверху вниз. Он подстриг бороду и надел элегантный наряд, который носил до отъезда. Он висел на нем, как на вешалке, но придавал ему еще большее достоинство.
— Итак, — сказал он, и его голубые глаза сверкнули, — ты вышла за пуританина!
— Да.
Бартли засмеялся громко и скептически.
— Почему это так забавляет тебя?
— Почему? В самом деле! Ведьма… и пуританин!
— У меня трое детей.
— Сколько сыновей?
— Один сын и две дочери.
— Ты теперь настоящая матрона.
«Он вовсе не изменился, — подумала она, — я ненавижу его, как прежде».
В этот момент из конюшни вышел Нед Свонн, и Бартли спрыгнул с лошади.
— Мы рады, что вы воротились, сэр Бартли, — сказал Нед.
— Спасибо, Нед. — Бартли подарил ему ослепительную улыбку.
— Иди в дом, — сказала Тамар. — Ричард жаждет видеть тебя и послушать рассказы о твоих приключениях.
Они пошли к дому, Бартли не сводил с нее глаз.
Ричард тепло принял его.
— Бартли! Я уже не надеялся на такую радость…
— Я тоже, сэр.
— Бартли, дорогой мой мальчик, иди сюда. Дай мне поглядеть на тебя. Какая сила воли! Терпеть подобное шестнадцать лет!
— Я сделан из прочного материала. Я сказал себе: «Видит Господь и Пресвятая Матерь Божия, я вырвусь из этой тюрьмы, даже если для этого придется убить двадцать стражников».
— И ты убил их всех? — спросила Тамар.
— Нет, только десятерых.
Вошел Хьюмилити, и Бартли насмешливо поклонился ему.
— Никак это садовник?
Он бросил на него надменный взгляд, искривив в улыбке чувственные губы.
— Я помню этого парня.
Тамар вспыхнула, а Ричард сказал:
— Ты еще не слыхал? Хьюмилити — мой зять.
— Странные вещи творятся на свете, как дома, так и в чужих странах, — дерзко ответил Бартли.
Потом он развалился в кресле и стал рассказывать, как ни в чем не бывало. Он рассказывал про то, как был галерным рабом, про пережитые ужасы, про верность друзей. За годы рабства он ожесточился и огрубел. Он пересыпал свою речь грубыми ругательствами, отчего Хьюмилити каждый раз вздрагивал.
— Не скрою, — продолжал он, — я страдал менее других, потому что принял мусульманство. И они стали лучше относиться ко мне. На мне шрамы, я могу показать вам свою спину. Шрамы, которые я буду носить до могилы. Но я легко отделался. Некоторых забили до смерти. Но не меня. Я кланялся Аллаху и спас свою шкуру.