— Эта ночь, у нас есть эта ночь. И никто не может ее отнять у нас, — шептал он.
Пока он не заговорил, она даже представить себе не могла, что его мысли так созвучны ее мыслям.
— Да, сегодняшней ночи должно быть достаточно… — прошептала Амбер в ответ, позволяя телу возобладать над разумом, отвечая Роберту поцелуями и ласками, вновь изумляясь контрасту между ее нежным и его мускулистым телом, между гладкостью ее кожи и щекочущей жесткости волосков на его теле. Со всей присущей ему силой он холил и лелеял ее тело, неистовый от страсти, нежный от… любви?
Нет, только не любовь! Он сказал, что у них есть эта ночь. И эти слова говорили о скором расставании. Его долг — покинуть ее. Но не сегодня ночью.
Она обняла его и принялась страстно целовать, крепко удерживая в своих объятиях. После продолжительного времени они стали одним целым, чтобы вместе вознестись ввысь. Ни один из них не думал о той цене, которую за эту ночь им придется заплатить завтра.
Роб оставил мать, когда один из служащих провожал ее на галерею палаты лордов. Несколько минут он просматривал свои записи, затем сложил бумаги и сунул их в карман. Некоторые из его недоброжелателей заняли места напротив и теперь, мрачно поглядывая на своего оппонента, достаточно громко переговаривались о «защитниках черни» и «разрушении социального устройства, предписанного Всевышним». Роберт бросил нервный взгляд наверх, чтобы убедиться, что матушка не слышит, как всуе упоминается имя Господа, и с радостью отметил, что до галереи эти разговоры, по всей видимости, не доносятся.
Только бы лорд Тиздейл и его сподвижники вели себя достойно во время прений! Блажен, кто верует! Роберта целиком поглотило начавшееся обсуждение, и он не заметил, как вошла вторая дама, которая заняла единственное остававшееся как раз рядом с Абигейл свободное место на галерее. Вторая дама с головы до ног была одета во все черное, ее лицо закрывала плотная вуаль.
Амбер читала о предложениях мистера Пила, касающихся реформирования полицейской системы, точнее, почти полного ее отсутствия в Лондоне. Несогласованность различных юридических структур и сплошное взяточничество привели к возникновению и процветанию целой отрасли воровства. Места сборищ преступных элементов, или «малины», были не только убежищами для головорезов и уличных проституток, но и являлись вербовочными центрами, где совсем еще дети учились пить джин, обчищать чужие карманы и продавать свое тело, дабы не умереть с голоду. Амбер хотела услышать, как, по мнению Роберта, можно остановить это безобразие. Но больше всего ей хотелось увидеть Роба при свете дня и услышать его сильный и глубокий голос. Когда графу Баррингтону предоставили слово, он встал и, окинув взглядом присутствующих, начал свое выступление.