Отправившийся на разведку Боксер по возвращении сообщил, что у похитителей достаточно денег и они нанимают сменных лошадей на расположенных по пути постоялых дворах. Некоторые хозяева вспомнили небольшой экипаж с плотно задернутыми, несмотря на непереносимую жару, занавесками. Возница был нетерпелив, груб и все время ругал конюхов за нерасторопность. Судя по всему, экипаж не сопровождали верховые. Должно быть, Халл находился внутри экипажа вместе с Амбер, следя за тем, чтобы она не подняла шум. Один ли он? Трудно сказать.
Если бы им только удалось перехватить экипаж… но это оказалось невозможно.
Роб торопил своих людей, но сержант-майор Боксер справедливо заметил, что если они загонят лошадей, то уже ничем не смогут помочь леди.
Роб остановил своего тяжело хрипевшего вороного на вершине холма и стал всматриваться в темноту, пытаясь рассмотреть небольшую карету в неверном свете луны.
— Особняк леди Жанетт должен быть вон там, за тем холмом, — сказал он, указывая на восток.
— Храбрая дама, хотя и француженка, — сказал сержант с восхищением.
— Нам необходимо добраться до ее дома, прежде чем начнут просыпаться обитатели деревни.
— Ни один из них и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь Вулвертону. Они пляски устроят по случаю его смерти, — сказал Боксер.
Роб усмехнулся и, взмахнув рукой, поскакал вниз.
В подвале Вулвертона было холодно и темно. Амбер, на которой было лишь легкое хлопковое платье, в котором она бросилась на помощь своим подругам, дрожала так, что стук зубов, казалось, разносился по всему дому. В этом сыром глубоком подвале с толстыми каменными стенами температура была, как в винном погребе. И Амбер была уверена, что именно поэтому маркиз и поместил ее сюда — чтобы в ожидании его появления она дрожала не только от страха, но и от холода.
Что ж, это был эффективный замысел, признала она. Халл привез ее поздно ночью. Сейчас, находясь глубоко внизу, она понятия не имела, поднялось ли солнце и как долго она уже ждет решения своей участи. Единственным источником света в этой темноте был мерцающий факел, свет которого пробивался сквозь тонкую щель под запертой дверью.
Во время поездки под палящим солнцем в экипаже с задернутыми занавесками было невыносимо душно. Каждый раз, когда они останавливались на постоялом дворе, Халл наводил на Амбер ее же собственный пистолет, чтобы гарантировать молчание — изощренное издевательство, которое он считал забавным, хотя у него имелся еще один пистолет, спрятанный в кармане сюртука. К удивлению Амбер, все время поездки похититель оставался достаточно трезвым, чтобы помешать любым ее попыткам спастись. В замкнутом пространстве экипажа его ненависть была физически осязаема, и с каждым часом она все возрастала.