Лондон накрыло серым, пропахшим гарью туманом, как грязным, изодранным плащом. Алан Крессуэл сидел в задней части «Зайца и гончей» и, обхватив своими огромными руками кружку пенистого эля, пытался согреться. Если Халл не появится к тому времени, как он осушит свою кружку, придется бросить вызов отвратительной погоде и вернуться в свое жилище.
— А то, что он заплатил мне в качестве аванса, я просто оставлю себе, и пусть все идет к черту, — пробормотал он.
По правде говоря, несмотря на хорошие деньги, ему не нравилось это дело: слишком рискованно было пытаться похитить женщину из такого заведения, как «Дом грез».
Алан уже начал подниматься с грубо оструганной скамьи, когда заметил Халла, который всматривался в задымленное помещение паба. Он махнул рукой, подзывая к себе деревенского олуха. Этот неотесанный парень, одетый с деревенской претенциозностью, раздражал его. Раздражал своей самодовольной улыбочкой и дурацкой уверенностью в собственной значимости, основанной только на том, что какой-то выживший из ума маркиз не придумал ничего лучшего, как отправить этого недоумка со своим поручением.
— Принеси пинту самого лучшего, — приказал Халл служанке и ущипнул ее за зад так, что она вскрикнула.
Он уселся за стол и исподлобья посмотрел на. Алана:
— Что тебе удалось узнать об этом «Доме грез», старина Кресси?
Крессуэл догадался, что Халл выпил уже не одну пинту.
— Я узнал, что в публичных местах нужно разговаривать тихо, — ответил офицер, и в этот момент Эсси с сердитым грохотом поставила наполненную пивом кружку на неровный стол.
Девушка не уходила, ожидая оплаты.
— Расплатитесь за пиво, мистер Халл, — твердо сказал Крессуэл.
Покраснев, Халл бросил на стол несколько монет, которых едва хватало на оплату пива.
— Отвратительное место, — проворчал он и залпом осушил кружку.
Не дав возможности этому деревенщине пожаловаться на качество эля, Крессуэл сказал:
— Кем бы ни была твоя девица со шрамом, она никогда не покидает дом. Жаль, что пьяница-барон не назвал ее имени.
— Если учесть обстоятельства, при которых он ее видел, сомневаюсь, что он смог бы запомнить ее имя, — криво усмехнувшись, произнес Халл. — Вот если бы нам удалось пробраться внутрь…
Крессуэл наклонился через стол.
— У тебя что, здесь совсем пусто? — спросил он, постучав пальцем по лбу. — Туда невозможно пробраться — это верная смерть. Эта девица сама должна выйти из дома. За домом следили. Многие женщины входят и выходят, но ни одной похожей на нее.