— Бывают моменты, Рафаэль Дотри, когда я охотно удавила бы тебя. Кроме того, должно быть, гораздо легче сосредоточиться на мистере Хобарте, так как мы по крайней мере знаем, кто он. Мне он не нравится, и не важно, что он, возможно, спас наши жизни. И теперь он не только богаче на пять тысяч фунтов, но и считает, что мы испытываем любовь к нему за его добрые дела. Он так самодовольно улыбнулся, когда ты предложил ему пойти вместе с нами в особняк, если ты не заметил. Предлагаю тебе нанять кого-нибудь, чтобы за ним проследили.
— Согласен.
Раф сел рядом с ней на кожаный диван.
— Теперь, полностью обсудив вопрос о Хью Хобарте, есть ли что-либо еще, о чем нам нужно поговорить этим вечером? Как устроилась миссис Баттрем?
— Ах да, миссис Баттрем. В данный момент она больше всего озабочена тем, чтобы определить мое место в иерархии, ибо, видимо, считает, что должна быть явная причина, почему я здесь нахожусь. Думаю, она мечется в догадках: являюсь ли я старшей прислугой, гувернанткой или твоей подопечной. Опасаюсь, что смогу долго удерживать ее в таком состоянии, если она не получит какой-то ответ. Николь говорит, что она настоящий дракон, хотя я не заметила, чтобы из ноздрей ее огромного носа вылетало пламя.
— Ты здесь не случайно. — Раф осмелился поднять руку к ее волосам и обернуть один из локонов вокруг пальца. — Ты здесь, чтобы служить мне поддержкой в трудные минуты.
— Если ты отказываешься быть серьезным…
— Я всегда серьезен, Чарли, когда мы говорим о моих чувствах к тебе.
Шарлотта переплела руки на коленях, и атмосфера в кабинете внезапно стала напряженной.
— Иногда… иногда я думаю, что ты просто чувствуешь себя обязанным мне, словно ты должен мне что-то из-за того, что сделали твои дядя и кузены. Вот, я сказала это. Мне не нравится, когда меня жалеют, Раф.
— Ты так думаешь? Думаешь, я жалею тебя?
Она наклонила голову, снова заняв руки своими лентами.
— Почему бы и нет? Ведь я сама жалею себя. Это было ужасно, Раф, то, что они сделали со мной.
Он прикоснулся ладонью к ее щеке.
— Знаю. Они отняли то, чего у тебя еще не было.
Она взглянула ему в лицо, и у него больно сжалось сердце. Как же ему хотелось обнять ее… и даже больше.
— Я… я не понимаю.
— Да, уверен, что не понимаешь. Но не уверен, что сумею объяснить тебе, — произнес Раф, благодарный, что она не оттолкнула его руку, что остается рядом с ним на диване, не ищет каких-то предлогов, чтобы избежать сейчас этой близости.
Они просто сидели рядом, только вдвоем, мужчина и женщина, освещенные слабым светом камина и нескольких свечей…