Он кивнул и возвратился к письму.
Часы в вестибюле пробили полночь, когда Шарлотта решила, что довольно глупо оставаться в гостиной, настороженно прислушиваясь к звукам в коридоре и ожидая возвращения Рафа из министерства или откуда-то еще, куда он отправился после их дневной беседы.
Она знала, что его действительно расстроило последнее письмо Фитца. Она тоже беспокоилась о Фитце — об этом хорошем, добром человеке. Но Раф наверняка тревожился гораздо больше. Ведь они много лет вместе служили в армии. Между солдатами существует особая связь, которую ей, обычной женщине, никогда не подвергавшей свою жизнь опасности на поле сражения, не дано было понять.
Раф не возвратился к ужину, но прислал записку, в которой сообщал, что дела задержат его в министерстве по крайней мере до девяти часов, и потому просил ужинать без него.
Шарлотта понимала, конечно, что девять часов — время условное, что Раф может задержаться на сколько потребуется и не стоит ждать его точно к этому часу.
Но все же она не решалась пойти наверх и лечь спать, пока не увидит его, надеясь, что он уже не так беспокоится о Фитце.
И еще — все эти покушения. Он знал, что кто-то не менее трех раз пытался убить его. Ему было известно, что она тоже знает об этом. Поэтому он всегда находил время посылать ей записки, всегда сообщал, если не собирался возвращаться на Гросвенор-сквер вовремя.
Он знал, что она беспокоится, хотя с того дня, когда Хью Хобарт спас их от упавшего с крыши камня, больше никаких покушений не было. И как Раф напоминал ей, когда она заговаривала об этом случае, он с тех пор ни разу не замечал, чтобы мистер Хобарт следил за ним из какой-то аллеи. Все было так, словно ничего не случилось.
И все же она беспокоилась. Она тревожилась, хотя старалась выглядеть спокойной.
Но сейчас, когда Лидия и Николь уже ушли наверх и даже «назойливая муха», как Николь называла миссис Бизли, и миссис Баттрем прекратили свою непрерывную болтовню и отправились спать, Шарлотта чувствовала себя неуютно, сидя здесь в одиночестве и так явно ожидая Рафа. Она отложила свою вышивку, на которой все равно не могла сосредоточиться, и пошла в вестибюль, захватив с собой один из маленьких канделябров, которые оставляли здесь, чтобы обитатели особняка могли осветить себе дорогу к спальне. Она взглянула на подсвечник, оставленный для Рафа, и вздохнула. В конце концов, он взрослый мужчина, и смешно беспокоиться о нем.
Но его так расстроило письмо Фитца…
Приподняв юбки свободной рукой, Шарлотта кивнула лакею, ожидавшему возвращения герцога, пожелав ему доброй ночи, и направилась к витой лестнице. На верхней площадке она остановилась, услышав внизу голоса.