Раф. Он возвратился.
Поспешить ли ей в свою комнату, чтобы он не увидел ее и не понял, что она дожидалась его, или остаться на месте и спросить, действительно ли он считает, что сейчас девять часов? Должна ли она поинтересоваться, не голоден ли он, и нужно ли позвонить, чтобы ему принесли что-нибудь из кухни?
Следует ли ей прекратить вести себя, как истеричная дурочка?
— Раф, — сказала она как можно более беспечно, услыхав позади шаги на лестнице, — я только что собиралась идти спать, и…
Произнося эти слова, она повернулась, и одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы она забыла обо всем, что собиралась сказать.
— Что случилось?
Одну руку он прижимал ко лбу — бледному на фоне темных волос, влажными колечками лежавших на нем, а второй крепко вцепился в перила, словно мог упасть.
— Ничего… ничего особенного. Просто… думаю, я в какой-то момент заснул за своим столом. Тупица.
Шарлотта поспешила вниз по ступенькам к лестничной площадке и остановилась рядом с ним. Даже в мерцающем пламени свечей — тех, которые она держала, и горевших в светильниках на стенах вестибюля, она видела, что с ним не все в порядке. Его глаза слишком блестели, а на щеках пылал неестественный румянец.
Тыльной стороной руки она прикоснулась к его покрасневшей щеке и тут же отдернула ее.
— Господи, Раф! У тебя все лицо горит! Ты заболел!
— Нет, нет, не заболел, — ответил он, протискиваясь мимо нее, и, пошатываясь, направился по коридору в свою спальню. — Это просто… проклятая лихорадка, которая временами мне досаждает. Приходит и уходит… К утру все будет в порядке. Не беспокойся обо мне, Чарли. Иди спать.
Шарлотта наблюдала, как он пытается справиться с защелкой, чтобы пройти в спальню. Спать? Как она может? Черта с два она пойдет спать! Человек сейчас рухнет на пол!
— Прекрати, — кратко произнесла она, убирая его руку с защелки, чтобы открыть ему дверь. — А теперь входи и позволь мне позвонить Финеасу. Ох, будь оно неладно! Финеаса, кажется, сейчас нет? У него три выходных, и он где-то болтает и напивается со своими дружками.
Она взяла руку Рафа — горячую, сухую руку — и затащила его в спальню, быстро поставив канделябр на ближайший столик.
— Тебе нужно лечь.
— Я тоже так думаю, — пробормотал Раф, пытаясь снять шейный платок. — Здесь жарко.
— Да-да, конечно. Жарко, — кивнула Шарлотта, пытаясь довести его через всю большую комнату к высокой кровати с балдахином.
Затем она повернула его к себе и стала стаскивать с него пиджак, что было не так просто: портной точно пригнал его по высокой мускулистой фигуре Рафа.