Он вздрогнул, когда звук выстрела эхом отразился в комнате, и они с Николь внезапно вместе свалились на пол. Он схватил ее в объятия и, крепко прижимая ее голову к своей груди, глядел в пустое теперь окно. И на Шарлотту.
Она все еще держала пистолет в руках, и из его ствола вился колечками голубой дымок. С мистером Хобартом было покончено.
— Чарли… — тихо произнес он, когда она повернулась к нему, уронив пистолет на пол.
И в это же время услышал звук шагов на лестнице. Тэннер Блейк ворвался в комнату с саблей в руке.
— Что случилось?! — выкрикнул он, стоя над Рафом.
— Мистер Хобарт сделал свой выбор, ваша светлость, — спокойно сказала Шарлотта таким ровным тоном, будто произнесла: «Мистер Хобарт хотел бы выпить чашку чаю». — Кстати, на этот раз у меня тоже был выбор.
Близнецы теперь были неразлучны. Они целыми днями гуляли рука об руку в садах или сидели, близко склонив головы, — одна такая темная, другая такая светлая! — разгадывая головоломки или разбирая собранные листья, прежде чем заложить их в книгу, приготовленную для их тетки Эммелины.
Летние дни были долгими, тихими, умиротворяющими. Шарлотта больше не боялась за девочек. Им было по семнадцать, но события, произошедшие в их жизни, сделали их взрослее, и когда прошел их восемнадцатый день рождения в декабре и они снова поехали в Мейфэр в конце марта, уже не оставалось сомнений, что они готовы к своему сезону.
Шарлотта могла с гордостью представить их в обществе, даже если она временами опасалась, что Лидия не сможет как следует себя подать, а Николь выполнит свое обещание разбить по меньшей мере дюжину сердец.
Ей и Рафу, как герцогу и герцогине Ашерстским, приходилось устраивать балы и утренние приемы и вести себя очень ответственно, как положено настоящим опекунам… а потом они возвращались в свои комнаты, чтобы снова быть просто Рафом и Чарли — друзьями, возлюбленными, мужем и женой.
Она могла только пожелать того же самого Лидии и Николь, когда каждая из них обретет себе друга и возлюбленного, которого желает.
Шарлотта поблагодарила лакея, который принес почту, когда она сидела, задумавшись, в комнате для завтрака. Лениво копаясь в груде писем, она наконец села, выпрямившись и держа в руке письмо, подписанное рукой Эммелины и отправленное герцогом Уоррингтоном.
Встав, она пошла разыскивать мужа. Раф уединился в своем кабинете и сидел сейчас хмуро глядя на бумагу, которую держал в руке. На пере, которое он держал в другой руке, высыхали чернила.
— Чарли, ты кстати, — сказал он, не поднимая взгляда, словно узнал ее по звуку шагов, — что, впрочем, неудивительно. Скажи быстрей, каким еще словом можно назвать каналью? Мне кажется, я обозвал Бонапарта всеми словами, какие только смог вообразить, пока писал этот обличительный текст. Если бы Фитц был здесь, он бы посмеялся надо мной — так же, как он посмеялся, когда я сказал ему, что собираюсь написать книгу.