Чтобы успокоиться и прийти в себя, Шарлотта сделала несколько глубоких вдохов. Ведь она считалась благовоспитанной, благородной девушкой, а сейчас несется по лесу, словно дикий вепрь.
Но тут она снова вспомнила, как Ники и Лидия все лето и осень посылали письма туда и обратно, брату — выдавая себя за тетку, а тетке — представляясь своим братом. Письма эти Шарлотта видела, близнецы давали их ей читать — а тем временем наверняка потешались за ее спиной над ее доверчивостью.
И что еще хуже: если бы Эммелина не написала ей сейчас лично, и ее слова и вопросы не противоречили тому, о чем она говорила в тех письмах, которые близнецы показывали Шарлотте, она бы до сих пор оставалась в неведении.
У Шарлотты возникли подозрения сразу же, как только она начала читать письмо: почерк Эммелины слишком отличался от того, которым были написаны письма, якобы приходившие в Ашерст-Холл.
И это подозрение превратилось в твердую уверенность, когда она прочла: «Шарлотта, клянусь, я иногда думаю, что Раф — это Ники в брюках. Эта девчонка никогда не могла написать слово длиннее трех букв».
В этот момент Шарлотта подумала, что Раф, который учился, хотя и урывками, вместе со своими кузенами, становится круглым невеждой, как только дело доходит до грамматики и правописания.
— Они заплатят за это! — воскликнула она, откидывая со щеки выбившийся из-под капора каштановый локон, под которым на ее безупречной коже виднелось грязное пятно.
Эммелина, счастливая в своем новом браке, проводила долгий медовый месяц в Озерном крае и была спокойна, пребывая в уверенности, что Раф вернулся домой сразу же после получения известий о перемене в своей судьбе.
И бедный Раф, выполняющий свои обязанности на Эльбе, был убежден, что леди Эммелина крепко держит в своих руках Ашерст-Холл, и в том числе заботится о его молодых сестрах, пока он не завершит свою миссию.
— А я одурачена двумя испорченными чудовищами, почти что школьницами, — не считая того, что они наверняка нашли способ избавиться от своих занятий, — бормотала Шарлотта, вышагивая по тропинке, подобрав подол платья. — Сочувствовать девочкам: ах, как им не хватает брата… Подшучивать вместе с ними над Эммелиной, потерявшей голову от любви. Они спокойно управляли хозяйством все эти месяцы, едва выйдя из детской и из-под опеки гувернантки, лишь потому, что их брат написал, что с удовольствием — нет! «с удавольствеем» — предоставил бы им больше свободы. Их брат написал? Ха! Клянусь, я откручу им головы!
Занятая мыслями о том, как она расправится с ними, Шарлотта выбежала из леса на покрытую гравием подъездную дорогу, петлявшую через ухоженный парк.