Люди жаждали избавиться от меня, и тем страннее выглядело упорное нежелание моих леди расторгать контракт. О возможном пересмотре договора я осмелился заговорить лишь однажды, но беседа оказалась бессмысленной, и даже мое обещание оставить часть суммы платой за беспокойство, не помогло.
— И думать не могите! — рявкнула мисс Пэгги, вонзая иглу в хвост очередного льва.
— Разве вам у нас плохо? — осведомилась миссис Мэгги, и в глазах ее мелькнуло отчаяние. — Плотник обещал придти завтра…
— Завтра и придет. А если не придет, то я ему скажу. Ох, я ему скажу.
— Вы уж простите нас, но если бы мистер Хотчинсон соизволил хотя бы намекнуть…
— А лучше бы прямо сказал, пройдоха он этакий!
— …мы бы предприняли все возможное…
— И сделали бы все в лучшем виде.
— Пожалуйста, не уезжайте, — взмолилась миссис Мэгги, прижимая к уголку глаза кружевной платочек с синей монограммой.
— Посмотрите, тут вам понравится, — пообещала мисс Пэгги.
И разве мог я возразить им?
На следующий же день все чудеснейшим образом наладилось.
Во-первых, в доме-таки появился плотник. Он был не только трезв, но и толков. И уже к полуночи окна в моих комнатах обзавелись внутренними ставнями, поверх которых плотными полотняными щитами легли вышивки мисс Пэгги.
Во-вторых, я получил, наконец, долгожданное извещение: багаж прибыл!
Ну а в-третьих, вдохновленный удачей, я сделал следующий шаг, каковой и без того откладывал чересчур долго. И рекламные объявления написались с удивительной легкостью.
Воистину, это была моя ночь.
— Глава 4. Где идет речь о крысах, поездах и куклах
Серая крыса устроилась на крыше кареты, не обращая внимания ни на проходивших мимо людей, ни на пофыркивающую лошадь, которой явно было не по вкусу подобное соседство. От своих товарок, жавшихся в щели городских домов, крыса отличалась размерами, лоснящейся шерстью и неизбывной наглостью. Вывалившийся из дверей паба кучер, увидев нахалку, мигом протрезвел, замахнулся было кнутом, но не ударил: поднявшись на задние лапы, крыса продемонстрировала серебристую сбрую с круглой нашлепкой-печатью.
— Тьфу ты, пакость! — Кучер, снова стремительно пьянея, уцепился за гриву коняги. — Убирайся, слышишь?
Крыса дернула носом и отвернулась.
— Чего тебе надо? Хочешь хлебушка? На вот. — Он вытащил из кармана мятую горбушку с кусочками табака и подсунул крысе. Та не соизволила обратить внимания.
А лошадь гневно всхрапнула.
— От тварь…
Тварь вдруг подалась вперед, замерла на несколько секунд и, серым комком скатившись под колесо, исчезла.
— Пакость… ну и пакость. Лады, хорошая моя, сейчас поедем… сейчас, грю! Стой же! От чтоб тебя…