На какое-то время Дингбат завязал с боксом; тогда случился массовый побег заключенных из тюрьмы в Джолиет, и он по призыву губернатора записался капралом в Национальную гвардию. Он производил неизгладимое впечатление в военной форме и походной шляпе с окантовкой, но не скрывал, что не хотел бы оказаться в патруле, который станет арестовывать Томми О'Коннора, Ларри Авиатора или Бигсби Гонсалеса, которыми восхищался.
- Заберись в канаву и затаись, кретин, - сказал ему Эйнхорн. - Только национальные гвардейцы окружат их раньше, чем ты улизнешь, и худшее, что тебя ждет, - бобы на обед в тюряге.
Председатель, чувствовавший себя последнее время не лучшим образом, крикнул с кровати:
- Подойди ко мне перед дорогой, Чарли Чаплин! - А когда Дингбат приблизился в бесформенных бриджах, отчего ноги казались кривыми, развеселился: - Идиот!
Дингбат же застыл на месте, сраженный таким непониманием. Военная форма столь напугала миссис Эйнхорн, что она заплакала, повиснув на шее Лолли Фьютер. Несколько дней Дингбат провел под дождем в лагере под Джолиетом, откуда вернулся похудевший, грязный, измученный; его сердитый взгляд свидетельствовал о страшной усталости. Однако он тут же переключился на Нейлза и договорился о матче в Маскигоне, штат Мичиган. Эйнхорн отправил меня с Динг- батом и Нейджелом проследить, как пойдут у них дела. Он сказал:
- Оги, у тебя есть отпускные дни. Если твой дружок Клейн, которому я не очень-то доверяю, подменит тебя на пару деньков, поезжай и немного встряхнись. Может, твоя поддержка прибавит Нейджелу уверенности. Дингбат с ним слишком строг, и это его нервирует. Возможно, третий доброжелательный человек - sursum corda[89]. Как у тебя с латынью, малыш?
Эйнхорн был в восторге от своей идеи; если его желание способствовало доброму делу, он искренне радовался. Обратившись к отцу, он попросил:
- Отец, дай Оги десять баксов. Тот отправится по моей просьбе в небольшое путешествие.
Так он показывал, что на пути его щедрого предложения есть небольшое препятствие. Доброжелательный председатель с удовольствием предоставил нужную сумму - он легко расставался с деньгами.
Дингбат обрадовался, что я тоже еду, и произнес перед всеми следующие слова, демонстрирующие врожденное высокомерие, проявлявшееся каждый раз, когда он стоял во главе чего-либо:
- Будьте спокойны, парни, в этот раз мы добьемся успеха…
Бедняга Нейлз, он выглядел неважно в темно-бордовой куртке клуба «Осы», сидевшей на нем мешком, с сумкой, тяжелой, как ящик паяльщика, свисавшей чуть ли не до пят его огромных кривых ног. Широкое лицо походило на выжженную солнцем потрескавшуюся землю. А на этой пористой поверхности - светлые глаза, со страхом ждущие худшего, и сломанный в драке нос.