Прислушиваясь, она сознавала, что укрытый мраком человек в гостиной прислушивается не менее напряженно.
Потом голосом, который чуть-чуть дрогнул, потому что ей становилось страшно, Хиона спросила:
— Но что происходит?
— Вы не знаете?
— Мне никто ничего не сказал.
У нее возникло ощущение, что он задумался, прежде чем ответить:
— В паровоз бросили бомбу, чтобы помешать поезду двигаться дальше.
— Кто бросил?
— Вы называете их «революционерами», — был ответ. — Но я предпочту назвать «патриоты».
— Вы хотите сказать, что вы славонец?
— Совершенно верно.
— Славонец и говорите по-английски?
— Вы предпочли бы, чтобы я говорил по-немецки?
Хиона улыбнулась.
— Но я могу говорить с вами и на вашем языке.
— Замечательно! — воскликнул он с удивлением. — Вы позаботились выучить язык нашей страны! Этого никто от вас не ожидал.
Прежде чем Хиона смогла ответить, у вагона послышались шаги, и кто-то подергал дверь.
Когда они сообразили, что задвижка задвинута, они громко постучали.
У Хионы сжалось сердце, и она почувствовала, как напрягся скрытый мраком человек.
Она сама не понимала, откуда знает это, но она ощутила исходившие от него флюиды.
Она нарочно выждала несколько секунд, и когда снова раздался стук, сказала, зная, что стучащий решит, будто ей пришлось идти из спальни:
— Кто там?
— Полковник Мюллер, ваше высочество. Его превосходительство прислал меня справиться, как вы. Он пришел бы сам, но взрыв застал его уже в постели. Однако он одевается и вскоре придет к вам.
Хиона перевела дух и сказала:
— Прошу, поблагодарите его превосходительство, но со мной ничего не случилось. Я только очень устала и никого не хочу видеть.
— Ваше высочество, его превосходительство полагает, что кто-то из офицеров должен до утра подежурить в вашей гостиной.
— В этом нет никакой нужды, — отрезала Хиона, — хотя я тронута заботливостью его превосходительства. Передайте ему, что я уже легла спать и не хочу, чтобы меня снова будили.
— Вы совершенно уверены, ваше высочество, что не хотите, чтобы вас охраняли в вагоне?
— Совершенно уверена, — твердо сказала Хиона. — Спокойной ночи, полковник, и благодарю вас.
Она не услышала удаляющихся шагов полковника и поняла, что ее решение его смущает и он готов настаивать и дальше.
Однако через минуту-другую он, видимо, понял, что она решения не изменит, и ушел в сторону паровоза.
Человек во мраке тихонько засмеялся.
— Вы были очень суровы с ним. Вы всегда настаиваете на своем?
— Редко, — призналась Хиона.
Опять послышались шаги — мерные, солдатские — и оборвались возле вагона.
— Кажется, вас все-таки будут охранять, хотя и снаружи.