Он протянул его графу, восседавшему во главе стола, и напыщенно произнес:
— Письмо его светлости господину графу! Доставлено нарочным! Он ждет ответа, ваша светлость.
Граф без особого интереса взглянул на письмо.
— От кого оно, Бартон?
— От маркиза Фалькона, ваша светлость!
Граф выпрямился и замер.
— Фалькон? Какого черта? Ему-то что надо?
— Право, Джордж, не при девочках! — воскликнула графиня. — Я и не знала, что маркиз в своем поместье.
— Я тем более, — пожал плечами граф. — Мы встретились в клубе Уайта на прошлой неделе, но какие-то молодые люди создавали такой невообразимый шум, что я, по правде сказать, толком и не слышал, о чем он, собственно, говорил.
— Возможно, это приглашение, папа, — предположила Дирдрей.
Мирабель рассмеялась.
— Это столь же невероятно, как если бы маркиз сам себя пригласил на ланч! Нас никогда не приглашали в Фалькон, по крайней мере лет восемнадцать, и вряд ли пригласят сейчас.
Граф взял письмо с подноса, развернул, затем какое-то время занимался поисками очков, оказавшихся не в том кармане, где он их искал.
Нацепив очки на нос, он снова посмотрел на лежавшее перед ним письмо, потом начал его читать про себя, причем это продолжалось так долго, что в конце концов жена не выдержала.
— Что там, Джордж? — полюбопытствовала она. — Чего хочет от нас маркиз?
— Бог ты мой! — воскликнул граф. — Глазам своим не верю! Быть этого не может!
— Что случилось? Что он пишет? — Теперь в голосе жены слышалось беспокойство.
Эльмина вознамерилась было выйти из-за стола, но теперь, заинтересовавшись содержанием письма, остановилась и вновь села.
Граф уставился на лист бумаги, который держал в руке.
И тут, словно неожиданно для себя сообразив, что они в комнате не одни, а дворецкий с весьма понятной терпеливостью также ожидает ответа, сказал:
—Я позвоню, Бартон. Вели нарочному подождать.
— Слушаюсь, ваша светлость! — ответил пожилой дворецкий с некоторым разочарованием.
Он жил в доме более тридцати лет, и обо всех событиях, касающихся жизни семьи, ему хотелось бы знать заранее, а не после того, как они уже произошли.
Граф, однако, подождал, пока дверь буфетной закроется за дворецким, прежде чем сообщить:
— Не думаю, что это некий розыгрыш. Фалькон просит руки моей дочери!
На миг в комнате воцарилась гробовая тишина, взорванная восклицанием графини:
— Должно быть, вы ошибаетесь! Как можно обращаться с подобной просьбой вот так вдруг, с бухты-барахты, без каких-либо предварительных переговоров?
— Теперь, когда я думаю обо всем этом, — задумчиво произнес граф, — мне кажется, именно этот вопрос он затронул тем вечером в клубе Уайта. Честно говоря, моя дорогая, я тогда выпил слишком много портвейна со стариком Энструтером, а Фалькон весьма неосмотрительно произносил какие-то слова именно в то ухо, на которое я туговат, — мне оставалось только кивать и улыбаться его речам. Получается, я безотчетно согласился на нечто подобное.